Под Одним Солнцем
Шрифт:
Кудрявцев тоже приложил ладонь к стволу и ощутил тепло, вначале слабое, постепенно нарастающее. Они недоверчиво поглядели на свои нагретые, порозовевшие ладони.
— Ой, посмотрите! — прошептал Володя.
Он нагнулся, почти упираясь лбом в дерево, и жадно вглядывался.
Дерево сохранило отпечатки ладоней. Только отпечатки эти, рельефные, со всеми выпуклостями и линиями, были не на поверхности, а словно бы внутри и постепенно уплывали вглубь и вниз. Володя совсем прижался к коре лбом, обхватил ствол руками — и вдруг отскочил, тревожно ощупывая
— Что? Греет? — тревожно и сочувственно спросил Костя.
— Понимаете… оно меня засосало… — сбивчиво объяснял Володя. — Оно вдруг сделалось такое… рыхлое… и лицо в него ушло… а под руками твердое… и душно стало…
— Гляди, вон оно, твое лицо! — сказал Костя.
Внутри дерева, у самой его поверхности, висело Володино лицо с закрытыми глазами. Еще через мгновение оно дрогнуло, будто оживая, и начало медленно уплывать в глубину ствола, постепенно снижаясь.
Володя, бледный, с полуоткрытым ртом, следил за этим плавным неотвратимым движением. Рядом с ним шумно дышал Ушаков. Кудрявцев, хмурясь, машинально тер лицо и руки носовым платком.
— Объемная фотография! — с изумлением сказал Костя, когда лицо исчезло. — Вы обратили внимание? Изображение формируется примерно за секунду. И близко от коры. А потом уходит в середину и вглубь… Под корой у них, должно быть, светочувствительный слой, жидкость какая-нибудь, что ли…
— Оно нагревается там, где к нему прикоснешься, — добавил Володя.
— Все это мне очень и очень не нравится! — заявил вдруг Кудрявцев.
— Почему? — удивился Костя. — Это же просто потрясающий феномен! Я даже примерно не могу сообразить, как это все получается — без ошибки, без обработки слоя, моментально…
— Мне это не нравится потому, — тихо и четко проговорил Кудрявцев, — что таких деревьев на Земле нет!
Костя открыл рот, но ничего не сказал. Володя судорожно вздохнул.
— Ну ладно… — хмуро пробормотал Кудрявцев. — Посмотрим еще… Пошли дальше?
Они молча двинулись дальше. Кудрявцев, досадливо морщась, жевал спичку. Костя хмыкал, прикидывая что-то в уме, а Володя с тоской глядел по сторонам, поражаясь однообразию леса: везде чисто, пусто, ни кустика, ни веточки, и везде вздымаются ровные розовые стволы, неотличимо похожие друг на друга.
— Какой-то он неживой, этот лес, — угрюмо проговорил Кудрявцев. — И действительно, заблудиться можно. Идем-идем, а все одно и то же, и конца не видно.
— Вот! — торжествующе сказал Костя, прищелкнув пальцами. — Я уже сообразил! Это у них вроде кожного зрения!
— То есть? — не понял Кудрявцев.
— Ну примерно так… — начал объяснять Костя. — У них, допустим, существует какая-то связь между корой и этой розовой жидкостью, что внутри. Когда прикладываешь руку — кора разогревается… скажем, за счет тепла, отдаваемого частью жидкости. Тогда в соответствующих местах жидкости происходит, наоборот, охлаждение… и она загустевает по той самой форме, которую приняла кора… То есть по форме предмета. Ну и получается модель…
— Очень возможно, — сказал Кудрявцев. — Только непонятно:
— Это как раз характерно для кожного зрения… — начал Ушаков.
Но тут Володя удивленно сказал:
— Смотрите — дом!
Действительно, впереди, в просвете деревьев, открывалась поляна, в глубине которой стоял двухэтажный кирпичный дом.
— Но мы ведь шли прямо… — растерянно сказал Володя. — Не могли же мы так повернуть… на сто восемьдесят градусов…
— Значит, все-таки повернули, — сказал Кудрявцев.
— Нет, нет… что-то тут не то… — медленно бормотал Костя, оглядываясь по сторонам. — Ах, ну ладно! — Он наклонился и начал пучками вырывать траву. — Крепкая, чтоб ей!..
Он положил горсть сорванных стеблей на траву и, пятясь, отошел назад в лес и там выложил вторую горстку.
— Это вы так и будете выкладывать вехи всю дорогу? — иронически полюбопытствовал Кудрявцев.
— Что поделаешь! — сказал Костя, разгибаясь. — Я направление безошибочно чувствую. И я ручаюсь, что мы шли по прямой. Такую вешку можно увидеть метров за двадцать… Прошли мы с полкилометра, не больше, а я по прямой попробую вернуться… Пятьсот на двадцать… ну, двадцать пять вех придется уложить… за полчаса я управлюсь… А вы идите прямо к дому…
Как только Володя и Кудрявцев вышли на опушку, Славка замахал им из окон квартиры Ушаковых, а через минуту уже мчался навстречу, ловко скользя по траве.
— Нашли?! — кричал он на бегу. — Нашли что-нибудь?!
Володя помотал головой и развел руками.
— А где Константин Алексеич? — возбужденно заорал Славка, подбежав вплотную. — А почему вы вернулись, если ничего не нашли?
— Эгей! — совсем близко прокричал Костя.
Мгновение спустя он вынырнул из леса, метрах в пятидесяти слева, и зашагал к ним, усталый, разгоряченный, но довольный.
— Шел по прямой, можете проверить! — доложил он.
— Мы, значит, шли по прямой вперед, вы — по прямой назад, а встретились почти в одном месте! — сказал Кудрявцев. — Так это же не прямая, а подкова получается…
— Оптическая иллюзия? — недоуменно спросил Володя.
— Понимаешь… тут дело сложнее… — Ушаков озабоченно потер кончик носа. — Смотри! Мы уходим от дома по прямой. Значит, дом остается у нас за спиной — и вдруг он же оказывается у нас перед глазами! Как это можно объяснить?
— Вы хотите сказать, — вслух раздумывал Кудрявцев, — что эта прямая только выглядит для нас как прямая, а в действительности она изогнута?
— По-видимому, да, — сказал Костя. — Что-то вроде туннеля в пространстве… подковообразного туннеля. Идешь по нему все прямо и прямо, а приходишь туда же, откуда вышел…
— Изогнутое пространство?! — удивился Володя. — Я не понимаю… Неужели это возможно?
— Теоретически возможно, — сказал Костя. — Но только при наличии огромного тяготения. А мы-то вроде не прибавили в весе… В общем, непонятно…