Под одним солнцем
Шрифт:
– А в случае гибели хорошая страховая премия, тысяч двадцать, кажется, вставил я.
Полузакрытые глаза Конда широко раскрылись и удивленно посмотрели на меня.
– Ерунду городишь, дружище. Какая тебе премия после смерти? Зачем она? Меня интересует только то, что происходит при жизни. Ясно?
– Ясно, но у меня больной отец.
– А-а, - Конд деликатно шевельнулся на стуле, - я забыл, тогда конечно...
Мы помолчали несколько минут. Неожиданно Конд резко встал, сделал два круга около столика, за которым мы сидели, и снова сел,
– Скажи-ка, Ан, когда прекращается прием документов?
– Не знаю точно, кажется, через три дня.
– А кто подал, знаешь?
Я перечислил имена астролетчиков.
– Хорошие всё ребята, - сказал он, - тем лучше, мы договоримся с ними.
– О чем?
– недоумевал я.
Он еще ближе пододвинулся ко мне.
– Не решить ли нам это дело жребием?
– Жребием?
– Ну да! Разобьемся на пары, кто с кем хочет лететь и вручим нашу судьбу случаю. По крайней мере, здесь хоть что-то будет зависеть от нас самих, а не от чиновников управления.
Я задумался.
– Но документы уже поданы!
– Их оставит только тот, кому повезет.
– Гм... ну, а если кто-нибудь не возьмет документов, хотя жребий ему и не выпадет?
– Тогда...
– Конд задумался.
– Да ты что, сомневаешься в товарищах, что ли?
– В тех, кто уже подал, не сомневаюсь, но осталось еще три дня и мало ли кто приедет. Ромс, например. Ты за него можешь поручиться?
Лицо Конда потемнело. Заметив это, я вспомнил, что у него с Ромсом произошла какая-то ссора. Об этом все говорили, но подробностей никто не знал.
– В таком случае подождем еще три дня. А ты видел кого-нибудь из наших?
– Нет, я только сегодня прилетел.
– Я тоже. Нужно будет увидеться и поговорить. Сам-то ты как относишься к этой затее?
По правде говоря, она меня не воодушевила. И там и там жребий. У меня не было громкого имени талантливого звездолетчика, которое предоставило бы мне какие-нибудь преимущества на конкурсе. Я был середнячком, как и все, подавшие документы, поэтому выбор конкурсной комиссии должен быть в известной мере случаен. Конд предлагал взять этот случай в свои руки и при удаче обеспечить себе желаемого партнера. Что ж, в этом был некоторый смысл, и я не стал ему возражать.
– Значит решено?
– сказал он, выливая себе в рот остатки оло.
– Ты где устроился?
– Пока нигде.
– Пойдем со мной, у меня есть пристанище, на двоих места хватит.
3
Я хорошо помню тот вечер, ставший поворотным в моей судьбе. Такие часы не забываются. Все, подавшие на конкурс, собрались во второсортном баре на углу Кракоро-риди и Южной магистрали. Помещение это неважное, зал почти треугольный, здесь улицы пересекаются под острым углом. Было сыро и промозгло, только солнце, врывающееся в многочисленные окна, обогревало редких посетителей. Мы и выбрали это место только потому, что здесь мало кто бывает. Шумное сборище астролетчиков привлекло бы к себе ненужное внимание, а мы этого вовсе не
Собирались почему-то медленно. Те, кто пришел раньше, бесцельно слонялись между столиками, вызывая недовольство насупившегося хозяина, озадаченного наплывом странных посетителей.
Я сидел в углу за столиком и от нечего делать листал какой-то журнал. Было уже около восьми, а мы договорились собраться в семь. Пришли почти все, недоставало только самого Конда и Ромса, который подал все-таки документы в последний день. Отсутствие обоих казалось подозрительным. В голове у меня уже начали копошиться недобрые мысли, когда Конд с такой силой толкнул дверь, что на столах задребезжала посуда.
Его приход сразу внес оживление в наше общество. Все зашумели. Легко перекрывая голоса других, Конд громко поздоровался и, пропустив мимо ушей упреки по поводу опоздания, направился в мою сторону.
– Ну как?
– спросил он.
– Все на месте?
– Ромса еще нет.
– Хе!
– Конд уселся на стул и обвел присутствующих тяжелым взглядом.
– Что же будем делать? Ждать? Решайте сами.
Около нас собрались остальные.
– Будем ждать?
– повторил вопрос Конд.
Мы неуверенно и смущенно переглядывались.
– Чего же ждать, - наконец спокойно сказал Ирм, - он, может быть, вообще не придет.
– Это же Ромс, - многозначительно добавил Сен.
– Включим его в жеребьевку, и все, - предложил кто-то.
Нам явно не терпелось испытать судьбу. Каждого подогревала надежда выиграть в этой лотерее. Шансов было довольно много, а выигрыш так много значил для каждого из нас! В ту минуту мы не думали об опасностях предстоящей экспедиции, среди нас не было трусов. Мы не мечтали о славе первооткрывателей Арбинады. Не слава привлекала нас, а желание получить работу.
Ромс опоздал на полтора часа. Я увидел его неожиданно. Он стоял рядом с хозяином и пил что-то розовое, держа бокал трясущимися руками. Жидкость переливалась через край и тонкой струйкой текла на одежду. Вид у него был странный, так выглядят люди, хватившие изрядную порцию оло. Из кармана торчал основательно помятый ежедневный вестник. Ромс вынул его и направился к нам.
– Пришел все же, - пробормотал Ирм, когда тот протиснулся в середину.
Ромс не ответил. Он обвел нас блуждающим взглядом и молча бросил вестник на стол.
– Читайте, - сказал он сдавленным голосом, - двое наших... погибли.
– Что?!
– Не говори чепухи!
Несколько рук протянулось к листам. Ирм, опередив остальных, схватил вестник и прочитал вслух:
Катастрофа в космопорте Лакариана
Вчера при посадке на площадку космопорта взорвался межпланетный корабль Ю-335, принадлежавший компании Парона. Звездолет возвращался из очередного рейса к внецерексианским станциям, расположенным на спутниках Норты. На борту корабля кроме известных пилотов Кареа и Тэлма находилось трое сменных инженеров внешних станций, возвращавшихся на Церекс по окончании трехгодичного контракта.