Под одним солнцем
Шрифт:
– Анабиоз же не излечивает!
– воскликнул Прис.
– Знаю, но, возможно, затормозит развитие болезни, если мы уже больны. Нам важно выиграть время. Мне нужно время для того, чтобы справиться с вирусом!
– Значит, сами вы не собираетесь погружаться в анабиоз. Я правильно понял?
– спросил Кор.
– Да, я буду работать.
– А сколько у нас камер?
– Хватит почти на всех, - ответил Лост, - лишь один из нас и дальше должен будет подвергаться риску заболеть.
– Я же сказал, что я буду работать!
– крикнул Дасар.
– Так что вопрос решен,
Лост отрицательно покачал головой:
– Нет, литам, кроме вас, камеры недостает еще одному человеку.
В салоне сразу наступила тишина. Мы тревожно переглянулись. Биолог заронил надежду. В анабиозе можно пробыть долго, очень долго. За это время прилетит корабль с Церекса, за это время отыщется спасительное средство, если даже мы уже больны, и вдруг каждый почувствовал себя один на один с опасностью, еще более страшной именно потому, что ее придется встречать почти в одиночку.
– Значит, у вас будет помощник, мазор литам Дасар, это увеличивает шансы остальных, - мрачно пошутил Прис.
– Кого же вы назначаете на эту должность, мазор Кор?
Это была ирония, но Кор все принял серьезно. Он обернулся к биологу:
– Кто вам больше подходит, Дасар?
Последнюю фразу Кор произнес почти обыденным тоном, и я понял, что предстоящее решение для него не связывается ни с какими сомнениями. Если бы такой вопрос был обращен к нему, он спокойно ответил бы, что ему, скажем, больше подходит Антор, или Прис, например, нимало не задумываясь, что не ему в данном случае принадлежит последнее слово.
– Я думаю, - сказал Дасар, глядя в лицо Кору, - что здесь нужен доброволец.
– Вот как! Впрочем, дело ваше. Кто желает в таком случае остаться работать с мазором Дасаром?
Кор переводил взгляд с одного на другого, и тот, на кого падал его взор, медленно опускал голову.
– Я вижу, добровольцев немного, - он усмехнулся.
– Я остаюсь на корабле, устраивает вас это, Дасар?
– Нет, - коротко ответил тот.
Я понял биолога. С Кором можно еще жить, но остаться с ним умирать - это выше человеческих сил.
– Почему же?
– Мы с вами не сработаемся, мазор Кор.
– Благодарю за откровенность.
– Кор вызывающе поднял голову и посмотрел на нас.
Меня что-то подтолкнуло. Может быть, я прочитал скрытое желание в глазах Дасара, а может быть, здоровое тело не верило болезни и смерти, и быстрее, чем я осознал, что делаю, подчиняясь лишь внутреннему порыву, я выступил вперед и сказал:
– Я остаюсь с вами, литам Дасар.
И как ни странно, именно от этого решения мне стало легче, и страх исчез, я снова почувствовал себя полноценным человеком, и за одно это ощущение уже стоило умереть. Биолог одобряюще посмотрел на меня и, поднявшись со своего места, встал со мною рядом.
– Что ж, - хладнокровно резюмировал Кор, - в таком случае нас остается трое, не будем терять времени. Мазор Лост, подготовьте камеры, я полагаю, в ваших интересах, чтобы они были в полном порядке.
Я с сожалением смотрел на Кора, на его спокойное, почти бесстрастное лицо. Я любовался его энергичными движениями, и мне было жаль его, жаль сильного, волевого
– А вы зачем остаетесь?
– спросил я.
– Разумнее было бы...
Кор высокомерно смерил меня с ног до головы именно тем взглядом, за который я его ненавидел.
– Запомните, пилот, - сказал он, обрывая меня на полуслове, - на свете существует много вещей, которые находятся вне вашей компетенции. Лучше помогите Лосту. Мне следовало бы вас тоже направить в камеру, но из уважения к мазору Дасару я оставляю вас, будьте же ему благодарны.
Биолог при этих словах сморщился, словно проглотил что-то невероятно кислое и, резко повернувшись к Кору, произнес:
– Видите ли, мазор, я полагаю, что мужеству, которое проявляет Антор, мы должны быть в большей мере благодарны, чем он кому-нибудь из нас. Он, может быть, добровольно идет на смерть... Пойдемте, Антор, поможем Лосту, я хочу все проверить сам, меня до сих пор мучает случай с Ланком.
...Нас осталось на корабле трое. Кор на другой день связался с "Эльприсом" - там по-прежнему все были здоровы.
Три человека затерялись в громадных помещениях орбитального корабля. Биолог трудился, почти не отдыхая. Моя помощь была более чем скромной, я выполнял чисто техническую работу, правда, и она требовала немало времени. Шли дни, Кор показывался редко. О результатах нашей деятельности он справлялся, пользуясь внутренней связью. Биолог обычно отвечал односложно и просил по радио на Церексе навести ту или иную справку. Там тоже в одной из лабораторий занимались этим вопросом, но им недоставало главного - культуры вируса. Кроме того, Дасар с грустью сообщил мне, что руководит этой работой, по его мнению, "порядочный чурбан".
– В общем, Антор, пока нам следует рассчитывать только на свои силы...
Мы почти ни о чем постороннем не говорили. Иногда, после нескольких проведенных в напряженной работе дней, биолог объявлял:
– Вы сегодня свободны, Антор, мне нужно подумать, что делать дальше.
В такие дни я натягивал скафандр и выходил на поверхность Хриса. Часами бродил я по обнаженному и угрюмому плато, петляя между гор и предаваясь своим мыслям, или, лежа в тени какого-нибудь камня, рассматривал застывший рисунок звезд. Вечерами я обычно писал, и такое общение с самим собой и недавним прошлым стало для меня столь же необходимым, как воздух, которым я дышу.
Мы трое - биолог, Кор и я - всё еще оставались здоровыми, и мало-помалу острота ощущения опасности утратилась, чувство ответственности притупилось, и наша работа с Дасаром мне начинала даже казаться ненужной или, во всяком случае, не столь уж спешной. Три дня назад я высказал свое мнение на этот счет биологу. Он поднял на меня свои бесцветные глаза и, отрицательно покачав головой, ответил:
– Нет, пилот, они еще здесь, и они угрожают нам... Но если даже допустить, что в безопасности мы с вами, то последнее вряд ли можно сказать о тех, кто неподвижно лежит в камерах... В общем, продолжим. Какой, говорите, получился индекс реакции?