Под одной крышей
Шрифт:
Когда Наденька окончила семь классов, она пошла в ремесленное училище, а потом в техникум, а когда окончила техникум, поступила работать на одежную фабрику. И такая она хорошая оказалась мастерица, что слава о ней разнеслась по всему городу. Года через два или три ее даже пригласили на работу в драматический театр, чтобы шить там костюмы, в которых актеры представляют на сцене. В театре ведь всегда требуются опытные портные, так как там приходится
Наденька с большим удовольствием работала в драматическом театре, но ее все же почему-то тянуло туда, где куклы. В конце концов она бросила это занятие и пошла работать в кукольный театр, хотя ей платили там чуть ли не вдвое меньше, чем на прежнем месте. В кукольном театре она шила для кукол новые красивые платья, а потом и сама стала мастерить для спектаклей новые куклы. Увлекшись работой, она даже стала выступать со своими куклами на сцене. Каждый знает, что в кукольном театре куклы сами не могут ни двигаться, ни говорить. Их двигают и за них говорят люди, то есть актеры или актрисы.
Наденька так ловко управляла своими куклами и говорила за них с таким умением, что всем казалось, будто куклы сами собой двигаются и говорят. Даже больше того: куклы у нее не просто двигались и говорили, а переживали все чувства — и радовались от счастья, и страдали от горя, и волновались, и сердились, и смеялись, и плакали. И все это у них получалось так естественно, что зрители, глядя на них, тоже смеялись и плакали и приходили в восторг.
Все увидели, что Наденька замечательная актриса, и ей присвоили звание заслуженной артистки республики. Теперь ее все знают. Фамилия этой артистки… впрочем, фамилии я не скажу. Наденька согласилась, чтоб я рассказал о ней все, что знаю, но взяла с меня обещание не называть ее фамилию. Она считает, что зрителям кукольного театра не следует знать ни артиста, ни его фамилию. Зрители должны воображать, что куклы сами играют на сцене, будто живые. Если же зрители начнут думать, что за кукол играют люди, то всякое очарование пропадет и спектакль потеряет всю свою силу. Мне почему-то кажется, что это не совсем так, но поскольку я обещание дал, то должен исполнить.
Мне,
— Скажите, — спросил я ее однажды, — вот вы не захотели учиться музыке в детстве и, конечно, ничего не потеряли, потому что стали знаменитой артисткой. Но если все дети по вашему примеру будут отказываться учиться играть на пианино, не переведутся ли музыканты на свете?
В ответ на это Наденька рассмеялась так громко, словно я сморозил какую-то чепуху.
— Думаю, что такая беда нам пока не грозит, — сказала она. — Ребенок, у которого есть способности к музыке, всегда будет учиться с охотой. Он сам будет стремиться стать музыкантом и его не остановят никакие препятствия. Но вы все-таки ошибаетесь, если на самом деле думаете, что я ничего не потеряла, отказавшись учиться музыке.
— Да, да, конечно, — поспешил согласиться я. — Теперь вы артистка, а артистке полезно уметь играть.
— Нет, вовсе не потому, — возразила Наденька. — Для моих кукол вовсе не нужно, чтоб я играла на пианино. Я хочу сказать, что музыка нужна каждому. Бывают минуты, когда человеку хочется петь, играть, танцевать, читать наизусть стихи, и он чувствует себя очень несчастным, если не может этого делать.
Вот какие разговоры были у нас с Наденькой. Всего, конечно, не перескажешь. Теперь надо рассказать про Наденькиных маму и папу. Наденькины мама и папа в конце концов успокоились и теперь вполне довольны своей судьбой. Теперь они стали совсем старенькими старичком и старушкой. Они часто ходят в кукольный театр, смотрят кукольные представления и очень гордятся своей дочкой.
— Что ж, — говорят они, — из нее не вышла знаменитая музыкантша, это верно, зато артистка получилась хорошая. В конце концов ведь не так важно, кем будешь: важно трудиться, приносить людям пользу, а не коптить, как говорится, небо без толку.
И это, конечно, правда!