Под опекой
Шрифт:
Может, оторваться от полок с чисто художественной литературой и пойти взглянуть, что представлено в разделе истории? Таня начала перебирать в голове исторические портреты в поисках наиболее подходящего. Она искала человека или группу людей, с которыми могла бы себя ассоциировать, как с главным героем романа.
Крапивина вспомнила о декабристках. Привлекательный образ, но и с ним девочка боялась зайти в тупик. Она не чувствовала в себе сравнимого благородства помыслов и самоотверженности. Проще говоря, она не стремилась принести себя в жертву. Неужели хоть одна идея стоит ее единственной неповторимой жизни? Возможно, но чья идея? Таня ощущала в себе и без того излишнюю податливость и
Нет, Крапивина определенно не собирается идти за кем-то по следу. Какие бы великие свершения и страдания не ждали ее впереди, это будут чужие подвиги. Ей останется только нести царский шлейф и рассыпать цветы либо поддерживать чей-то крест или сизифов камень.
Рядом с девочкой прошел человек с целой стопкой книг подмышкой. Крапивина оглянулась на него и приняла решение остаться в хорошо изученном отделе художественной литературы. Она двинулась дальше: вот полки с Буковски, Миллером, Ротом – теми самыми, которые, не встречаясь лично, сумели как-то породить Нила Яслова. «Сексус», «Плексус», «Хлеб с ветчиной», «Женщины», «Тропик рака» и «Тропик козерога». Череда обложек с полуобнаженными женщинами, вместо одежды – удачно брошенная тень. Эти безымянные особы – тоже чей-то идеал, чьи-то музы. Значит ли это, что и Тане нужно вырасти в такую раскрепощенную красавицу? Эта замена Эвридике, Лауре и Беатриче? Если это так, то она не хочет превращаться в музу. Лучше быть писательницей. Их если и изображают на обложках, то хотя бы в одежде.
Крапивина переходит к драматургии. «Татуированная роза», «Кошка на раскаленной крыше», «Ночь игуаны», «Стеклянный зверинец» – такие загадочные названия. Каждое обещает показать нечто необыкновенное, перевоплотиться, обмануть. Таня по привычке примеривает их на себя. Кто она: кошка, игуана, роза или владелица стеклянного зоопарка? Скорее – последнее, и не владелица, а жительница, экспонат.
Девочка оглядывается на других посетителей книжного, они тоже что-то ищут и не находят в этой бумажной сокровищнице. Таня проходит мимо стеллажей возле кассы: там как всегда загорают две-три книги Умберто Эко. Однажды она обязательно заберет домой «Имя розы» или «Маятник Фуко», но сначала дождется более дешевого издания в мягкой обложке.
Таня заглядывает в отдел научной фантастики и фэнтези. «Во дни кометы», «Волны гасят ветер», «Час Быка» – эти книги Таня тоже планирует когда-нибудь прочесть. Захватывающие, тревожащие названия обещают вывести девочку за грань земных тревог. На самом деле она уже знает их содержание и основную идею. Прежде, чем познакомиться с текстом, она собирает о нем информацию. Можно, конечно, взять в ближайшей библиотеке, но у нее такой неудобный график. К тому же, если книга Тане понравится, она будет мечтать о собственной, которая всегда будет под рукой, когда возникнет настроение, и не попадет в чужие руки. Но на самом деле Таня оттягивала долгожданное свидание, боясь разочароваться в произведении, которое уже вознесла на пьедестал. А вдруг оно окажется просто книгой с множеством выдуманных околонаучных терминов и безликими стажерами и командирами космических кораблей или учеными будущего в качестве главных героев?
Девочка пытается представить себя на месте первооткрывателей новых миров, но у нее не особо получается, она редко встречает среди них героинь. Выручает Ефремов, а из Булычева, думает Таня, она давно выросла.
Крапивина проскальзывает мимо касс и охранников, словно книжный вор. Но в сумке, которую она нервно прижимает локтем, пусто. Таня выходит на свежий воздух. Гул машин, шаги прохожих быстро приводят ее в чувства, возвращают
В голове ее роятся сотни мыслей, идей, колючих высказываний, но Крапивина боится, что ничего не получится. В ней самой столько недостатков, уязвимых точек. Она ничуть не похожа на писателей с книжных полок, ее удел – сплошное чтение, поглощение чужих прозрений и банальностей. Она, словно хлипкий комарик, будет виться вокруг творческого наследия Пушкина и Лермонтова, Воннегута и Лема, Остин и Теккерея, унося с собой по капельке мудрой крови и растворяясь с тонким писком в воздухе. Ничего страшного, вместе с ней прилетит еще сонм подобных комариков, мух, мошек, слепней и прочего гнуса. Если она будет цедить знания аккуратно, избирая наиболее простые книги, выдержки из хрестоматий, то ее не прихлопнут.
Сытая и мелкая жизнь. Но Таня хочет большего. Это не просто жадность или желание выделиться. Таня ощущает в себе силу и выносливость осуществить нечто важное. Ради этого она и намерена жить. Может быть, Таня возьмет себе псевдоним, а может, само стремление преобразит ее. В любом случае, цель поставлена. Таня ускорила шаг. Когда она вернется домой, пообедает и немного отдохнет, то достанет из-под спуда книг драгоценную тетрадку и – все перепишет.
– Купила что-нибудь? – Владимир открыл дверь.
– Нет, – бросила девочка, скидывая туфли. – Книг много, а читать нечего, – она отправилась в ванную комнату помыть руки.
– Ну и правильно, шкафы и так забиты этой макулатурой, – ответил вдогонку Широков.
Следуя намеченному плану, Таня тут же села за стол, Владимир ел вместе с ней.
– Может, кого-нибудь встретила? – начал он.
– В центре города? Кого? – девочка студила в ложке бульон.
– Например, своих знакомых одноклассников.
– Я на них уже налюбовалась в школе. Я хожу в книжный думать. Вся мировая литература представлена наглядно.
– Понимаю. Есть новые идеи?
– Главное, не новизна, а приемлемость, – разгневанно пробурчала девочка. – Кому нужна новая идея, если люди к ней еще не готовы?!
– И что же это за идея?! – подыграл Владимир.
– Это даже не идея… просто… мне не нравится то, что я вижу и читаю…
– Что ты имеешь в виду? – пристально поглядел на нее Широков.
– Я не знаю, смогу ли добиться того, о чем мечтаю. Что меня ожидает в будущем на самом деле? Все эти странные личности, – она хотела сказать «женщины», – этого ждет от меня мир?!
– Не ломай себе голову, Кроха. Это просто книжки, развлечение. Ты не обязана быть похожа на известных книжных героинь. Особенно на героинь Нила Яслова, – добавил Широков, понизив голос.
– Спасибо за утешение, – вздохнула Таня.
Пообедав, она решила немного передохнуть, открыв «Асю» Тургенева. Только-только успокоившиеся мысли снова заерзали у нее в голове. Ее раздражал господин Н. Н., раздражала Ася, и ее брат – тоже. Таня не знала, чью позицию занять и то и дело мысленно переминалась с точки зрения Н. Н. к Асе и обратно. Если бы эти движения души можно было облечь в материальную форму, то это выглядело бы как прыжки через лужи в легкой обуви.
Кто она, Таня, на самом деле? Она – русский человек на рандеву или загадочная Ася, исчезнувшая во времени? Наверное, все-таки последний вариант. Ведь героиня – ровесница читательницы и даже как-то похожа не нее. Беззащитная, хрупкая Ася затягивает Таню, словно русалка – припозднившегося путника. Ася – героиня, муза, богатая душа. Чему же Таня сопротивляется?
– Эй, тебе не надоели эти книжки за день? – присаживается рядом Владимир, выводя подопечную из транса.
– А тебе не нужно работать? – Таня смотрит в его уставшие глаза.