Под опущенным забралом
Шрифт:
Сняв с полки книгу, он в соответствии с условленной в тексте буквой принялся за расшифровку. Вскоре он прочитал следующее:
«VI 40 Центр тчк Чегодов не вызывает доверия тчк Связь с ним прервана тчк Будьте предельно осторожны в выборе своей агентуры тчк Первого второго третьего июля вам назначается встреча в ресторане гостиницы «Код српске Круне» на Узун-Мирковой улице тчк «Надежду» вы узнаете по светло-синей сумке и бриллианту на мизинце она темная шатенка глаза карие тип восточный будет сидеть справа третий четвертый пятый стол от шестнадцати до восемнадцати тчк Граф № 7».
«Почему
Припомнилось и последнее письмо Олега из Бухареста, он жаловался на «дядюшку», который принял его «мордой об стол» и «разговаривал как со своим кучером». Все они, эти эмигранты, и отцы и дети, больно уж ранимые. Казалось бы, жизнь на чужбине в унижении и бедноте должна была их закалить. «И закалила, — продолжал рассуждать Алексей. — Но у них есть больное место, ахиллесова пята — Россия! А у таких, как Чегодов, — Советская Россия! — которую они в своем воображении рисуют эдакой идеальной Аркадией, с людьми, исповедующими только высокую нравственность! И кто знает, может быть, не будь этой идеализации, пошли бы они за мной или нет? Не за ту старую «святую Русь» с ее церквушками, с мужичком-богоискателем, богато одаренным, а порой узколобым, свирепым и добрым, великодушным, завистливым и в то же время погрязшим в пороках и предрассудках; не за эфемерную идею «третьего Рима» и, наконец, не во имя собственного благополучия, а в надежде, что воцарится правда, правда, готовая совладать с эгоизмом; не за «упражнение для высших чувств» готовы идти новые «эмигранты», точнее, дети белых эмигрантов, а за добытую в крови и муках истинную правду! Правду коммунистов, которая несет людям избавление… И какими нужно быть нам здесь, на форпостах, да и там у нас, в Союзе, чтобы Чегодов и другие, такие, как он, поверили в новую жизнь!»
2
25 июня дипломатические отношения Югославии с Советским Союзом были установлены, а 3 июля Хованский встретился со связной в фешенебельном ресторане на Узун-Мирковой улице. Алексей заметил «Надю» сразу, хотя она и не отличалась ничем от белградских аборигенок и чем-то была похожа на черногорку.
«Все хорошо обдумано, не учтено только то, что порядочные женщины в Белграде в отличие, скажем, от Бухареста, Будапешта или Вены в ресторан одни не ходят. Впрочем, я придираюсь, исключения возможны; чего только не делает любовь!» Алексей подошел к столику, отослал жестом принимавшего у связной заказ кельнера, подозвал стоящего в стороне обера и, буркнув: «Иван!» — уселся на стул рядом.
Подошедший обер почтительно принял заказ, посоветовал взять седло дикой козы, вскользь заметив, что они «лиферанты двора» и как раз отослали туда для принца другое седло.
— Но ваше будет, полагаю, сочнее, наш повар — высокий класс! — заключил он, поднимая палец к носу.
Узнав, что связная кроме русского и грузинского — она была грузинкой — ни на каком языке не говорит, Алексей предложил ей в присутствии кельнера сказать несколько фраз по-грузински, а сам, кивая, твердил:
— Ара, батоно! Ара, генацвале! — полагая, что «ара» означает «да», а не «нет».
И, когда на них перестали обращать внимание, они заговорили о делах. Надежда строго произнесла:
— Центр рекомендует вместо Чегодова срочно подготовить и послать кого-либо из завербованных энтээсовцев в Кишинев и в Черновицы. На днях Бессарабия и Буковина, верней ее северная часть, войдут в состав Украинской
— Я сделаю все возможное, но предупреждаю, что послать туда двух человек практически невозможно да и нецелесообразно. Продолжаю настаивать на связи с Чегодовым, он не предатель, и к тому же под его надзором будут и типография «Льдина», и радиостанция, которую энтээсовцы собираются направить в Бессарабию.
— «Льдина» дрейфует, сейчас она на вилле сотрудника военного атташе Японии в Бухаресте. Румынские власти во избежание недоразумений запрещают ее ввозить в Бессарабию. И кормят Околова «завтраками».
— Типографию хотят спасти, понимают, что нацмальчикам так или иначе ее не уберечь от «всевидящего ока Москвы»! Кстати, «Национально-трудовой союз нового поколения» начинает интересовать немцев все больше, а когда гитлеровцы приберут организацию к своим рукам, тягаться с такими прожженными шефами разведок, как Канарис, Шелленберг, Гиммлер, Риббентроп, Розенберг, нам будет значительно трудней.
Хованский чокнулся бокалом о бокал грузинки и отпил вина.
— Дуракам в разведке делать нечего. — Грузинка насмешливо вскинула густые брови. — Японцы да и поляки тоже не лыком шиты. Околов неглуп. Мы пробовали уже не раз, не идет на крючок! Но сестру его, Ксению, завербовали…
— Ну, я не очень верю в ее искренность! — поморщился Хованский.
— Почему, генацвале? — Собеседница сузила глаза. — Ксения сама рассказала о своей встрече с братом. Она сообщила нам, что мать получает из-за границы от сына письма, причем их опускают в Витебске, а это значит, что у Георгия Сергеевича там свой резидент. Если резидент из Югославии, то это уже ваше упущение! Поищите получше… Необходимо разоблачить!…
— Вы это серьезно? — настороженным шепотом произнес Алексей.
— Все, что я говорю, согласовано с товарищем «Графом»! Ясно?
«Откуда у нее такая самонадеянность? Такой безапелляционный апломб? Если Сергеев такой же, как мадам, то, конечно, с Чегодовым у него ничего не вышло! Неужели там разучились понимать людей? Что это? Их безнаказанность? Ожесточенность в борьбе с истинными и мнимыми врагами или навязанное сверху недоверие? А может быть, внутренняя мобилизованность, так нам всем необходимая накануне грозных событий — войны?» Алексей, пристально глядя грузинке в глаза, тихо отчеканил:
— Мы все виноваты, что у нас на Родине орудуют резиденты иностранных разведок. Я не имею возможности посылать с каждой партией в школу Околову своего человека. Допускаю: кое-кто из энтээсовцев проник на территорию СССР. Все предвидеть невозможно. Страшнее то, что Байдалаков не прочь сотрудничать с немцами. Германия готова к войне с нами! Не сомневаюсь: нам с нею предстоит схватка, и жесточайшая. А там у вас слишком предвзятое мнение об эмиграции. Это ошибка!… При разумной политике из здешних «беляков» можно создать могучую «пятую колонну».
— Вы увлекаетесь, Алексей Алексеевич! Белая эмиграция к нам враждебна. — Острый взгляд собеседницы был строг и властен.
— Они по-своему любят свою «святую Русь» и теперь, после захвата немцами Польши, понимают, какая страшная угроза нависла над нашей Родиной. Они ведь читали «Майн кампф»; многим стало ясно, что это не маниакальный бред, а программа действий для немцев. Русские, по мнению Гитлера и его клики, неполноценная раса, они подлежат уничтожению. Когда вспыхнет война, а она начнется, видимо, очень скоро, многие белоэмигранты станут помогать нам. Поверьте мне, из них можно сколотить диверсионные, разведывательные отряды и боевые единицы сопротивления немцам во всей Европе.