Под покровом лжи
Шрифт:
Сате Пестаж посадил ховер в свободном боксе парковочной платформы, вблизи от входа, помеченного как предназначенный для людей и близких к ним рас, но подальше от самой разукрашенной из всех приемных зон.
— Не теряй времени, — сказал Палпатин с заднего сиденья, — но веди себя вежливо.
Пестаж кивнул.
— Будьте уверены.
Палпатин открыл заднюю дверцу округлого ховера, вышел, изящным жестом поправил складки вышитого плаща и исчез в дверях. В холле он наткнулся на сенатора Орна Фри Таа.
— Я слышал,
Пухлый тви'лекк потряс тяжелой головой — по-видимому, это должно было означать глубокую скорбь.
— Настоящая трагедия. Воистину, это ужасно.
Палпатин скептически приподнял бровь.
— Ну, хорошо, — раздраженно запыхтел Таа. — На самом деле, Валорум отклонил мои требования относительно снижения тарифов на экспорт рилла с Рилота. Если я смогу помочь делу, навестив его в медцентре, я так и сделаю.
— Мы делаем, что должны, — мягко сказал Палпатин.
Таа некоторое время молча изучал его.
— И я правильно понимаю, что ваш визит вызван исключительно искренней заботой?
— Верховный канцлер — глас Республики, верно?
— На данный момент, — с отвращением согласился Таа.
Охранники из Гвардии были расставлены по всей приемной зоне, так что Палпатину пришлось не меньше шести раз предъявлять идентификатор, прежде чем его впустили в зал ожидания, зарезервированный для посетителей Валорума. Там он обменялся приветствиями с сенатором от Алдераана Бэйлом Органой — высоким, привлекательным брюнетом — и со столь же представительным сенатором от Кореллии, Комом Фордоксом.
— Вы уже слышали, кто несет ответственность за все это? — спросил Фордокс, стоило Палпатину усесться на кушетку напротив него.
— Только то, что «Невидимый фронт» наверняка замешан.
— У нас есть доказательства их участия, — сказал Органа.
Лицо Фордокса исказилось от гнева и смущения.
— Это за пределами понимания.
— Акт, который не может остаться безнаказанным, — согласился Органа.
Палпатин сочувственно поджал губы и покачал головой.
— Ужасное веяние времени, — сказал он.
Недуги, которые приводили в медцентр, обычно были следствием злоупотребления едой или напитками, или травм, полученных на скупбольных кортах, или аварий аэротакси. Бывало, что попадали они сюда и в результате случающихся время от времени дуэлей. Изредка сенаторов загоняла в медцентр болезнь, и уж совсем редко — попытка покушения.
Палпатин чувствовал свою ответственность.
Он должен был выяснить, что произошло во время его встречи с Хаваком. Этот юный радикал не раз подчеркивал, что Валоруму нужно дать понять, насколько опасен «Невидимый фронт». Но Палпатин и не думал, что Хавак пойдет на покушение.
То, что Хавак был к тому же и глупцом, делало его особенно опасным. Неужели он действительно верил, что, если во главе Сената будет стоять кто-то другой, дела «Невидимого фронта» изменятся
Стоит напомнить Хаваку, кто его настоящий враг.
Если только, подумал Палпатин, Хавак вовсе и не хотел привлекать к себе внимания. Может ли оказаться так, что за обходительной, но неопределенной миной Хавака скрывается пытливый ум?
Палпатин предавался раздумьям, пока Фордокс и Органа наносили визит Валоруму. Он все еще продолжал размышлять, когда спустя какое-то время в зал ожидания вошла Сэи Тария.
Палпатин встал и поздоровался.
— Как я рад вас видеть живой и здоровой, Сэи. С вами все в порядке?
Она постаралась приветливо улыбнуться.
— Теперь-то я нормально себя чувствую. Но это было ужасно.
Палпатин изобразил на лице понимание серьезности момента.
— Мы сделаем все возможное, чтобы защитить верховного канцлера.
— Я знаю.
— Как он?
Она взглянула на дверь.
— Он… очень хочет вас видеть.
Палату Валорума охраняли все те же вооруженные гвардейцы. Это был загон без окон, стены которого сплошь состояли из медицинских мониторов и сканеров, за которыми надзирал меддроид — двуногий, снабженный щипцами-манипуляторами, с вокодером, чем-то на поминающим дыхательную маску.
Валорум был бледен и мрачен. Тем не менее он упрямо сидел в постели. Его правая рука от плеча до кисти была заключена в гибкий цилиндр, наполненный бактой. Бакта — прозрачная студенистая жидкость, которую производила раса насекомообразных, — обладала способностью ускорять регенерацию клеток и процесс заживления. Обычно после терапии бактой не оставалось шрамов. У Палпатина часто бывало ощущение, что эта чудодейственная субстанция, как и джедаи, была ключом к выживанию Республики.
— Верховный канцлер, — произнес он, подходя к постели. — Я пришел, как только узнал.
Валорум мягко отмахнулся здоровой рукой.
— Не стоило беспокоиться. Меня выпишут уже сегодня, — он жестом предложил Палпатину стул. — Знаете, что сделали гвардейцы, когда притащили меня сюда? Они выставили всех пациентов из помещения неотложной помощи, потом очистили весь этаж, ничуть не заботясь об удобстве для пациентов.
— У службы безопасности были на то причины, — сказал Палпатин. — Зная, что если их покушение на площади сорвется, вас доставят сюда, убийцы могли оставить засаду в приемном покое.