Под покровом небес

Черный «мерседес» на предельной скорости по укатанной, но без асфальтового покрытия гравийной дороге выскочил на ровное заасфальтированное шоссе.

– Поднажми чуток, – сказал водителю сидевший на переднем пассажирском сиденье пожилой мужчина. Он посмотрел на наручные

часы, хотя в торпеду старенького, но все же «мерседеса», были встроены часы, ослабил галстук, оглянулся на заднее сиденье, куда, при посадке, он бросил потрепанный, но все еще прочный кожаный портфель.

– Губернатор не любит, когда опаздывают.

– Конечно, Иван Григорьевич… Хотя у нас АБС барахлит, но дорога сухая.

– Так ремонтировать надо, деньги же есть, – спокойно сказал пассажир.

– Деньги есть, – согласился водитель. – Вот только времени нет. Сами же знаете: то китайцев возил, то юристку с бухгалтером.

– Знаю, – сказал Иван Григорьевич. – Проект большой начинаем. Совместно с китайцами мебельную фабрику будем строить. И не где-нибудь, а в нашем поселке.

Водитель нажал на газ, мощный двигатель взревел и бросил автомобиль вперед, вдавливая водителя и пассажира в кожаные удобные сиденья. Дорога была пустой. Было раннее утро. Лесовозы только вставали под загрузку, а частники еще не выехали из дома. И «мерседес», словно парящий над самой землей болид, несся вперед, в областной центр.

После небольшого пригорка шоссе прямой стрелой уходило вниз, а в двух километрах плавно поворачивало вправо. Впереди замаячила аварийными огнями подержанная праворукая «тойота» без государственных номеров. Она двигалась медленно, но по мере приближения «мерседеса» директора леспромхоза вдруг стала набирать скорость.

Водитель леспромхозовской машины взглянул на спидометр. Сто сорок километров.

«Куда же он разогнался?! Неисправен ведь!» – подумал он и чуть-чуть дожал педаль газа.

«Мерседес» плавно стал обгонять «тойоту».

«Успеваю до поворота», – облегченно подумал водитель директора, когда «мерседес» на полкорпуса вырвался вперед. Он взглянул на водителя «тойоты», рассмотреть его как следует не успел – ясно только было, что он не из местных.

Водитель в черной бейсболке, длинный козырек которой прикрывал лицо, словно сдавшись, немного сбросил скорость и вдруг резко, но не сильно крутнул руль влево.

«Тойота» ударила бампером в заднюю правую дверь «мерседеса». Водитель в бейсболке в это же мгновение вывернул руль обратно и притормозил. Удар в дверь «мерседеса» был не сильным, по касательной, но из-за большой скорости «мерседес» потерял управление, не удержался на дороге и в том месте, где шоссе уходило вправо, полетел вперед, на огромной скорости пронесся над кюветом и, рухнув всеми четырьмя колесами о дернину, подскочил и ударился в ствол березы.

«Тойота» через несколько десятков метров остановилась. Водитель в черной бейсболке вышел из машины – дверь оставив нараспашку, обошел спереди автомобиль, осмотрел повреждения. Покачав недовольно головой, пешком дошел до места столкновения, подобрал с асфальта пластмассовые осколки бампера, вернулся к своей машине. Осколки бампера положил в багажник, сел в машину и, выключив аварийку, не спеша

поехал. Метрах в пятистах он остановился у тентованной фуры, стоявшей на обочине. Из кабины фуры вышел бритоголовый крепкий парень, опустили трап, водитель «тойоты» въехал по трапу в кузов, заглушил ее, поставил на ручник и, протиснувшись через приоткрытую дверь, оказался в кузове.

– Порядок, – произнес равнодушно он.

– А что такой смурной? – спросил бритоголовый.

– Да так.

– Если за машину… Не переживай, сейчас в наш сервиз, бампер поменяем и на рынок, в Новосибирск, – уйдет махом.

– А бабло получишь в офисе. И за машину, и за подставу, – засмеялся бритоголовый. – У вас там во Владике все такие?

– В Уссурийске, – поправил водитель «тойоты». – Во Владике тачками торгуют, а мы на дороге работаем.

– Для меня что Владик, что Уссурийск все одно – край света.

– Приезжай, посмотришь.

– За тачкой можно. А кого спросить-то?

– Спросишь, Профи.

– Ну а я – Вася Бритый.

На ясном безоблачном небе вдруг откуда ни возьмись появилась черная туча. Туча, казалось, зависла над безлюдным шоссе, над березовым колком, над разбитым «мерседесом», и из этой тучи хлынул дождь. Крупные капли, как слезы, стекали по черной лакированной крыше автомобиля, по заднему нетреснутому смотровому стеклу, по темно-красным все еще светящимся габаритным огням.

Тот октябрьский день был ясным, сухим и теплым. Деревья, стоявшие все в позолоте, чудесным образом подчеркивали сказочность, нереальность осеннего времени. Будто бы и не октябрь на дворе, а театральные декорации в огромном съемочном павильоне. И тишина. Такая звенящая, что слышно, как падают листья с деревьев. И в другой любой такой день Лукич бы наслаждался всем этим, не показывая вида, что ему это по душе, и не спеша готовился бы к самому главному, привычному с детства, любимому своему занятию – охоте.

Охота на белку открывалась двадцатого октября, на соболя, колонка, ласку и горностая – двадцать пятого числа. В запасе было еще несколько дней. За эти дни нужно было закончить все домашние дела, собрать всё необходимое для длительного пребывания в тайге и получить патроны для мелкокалиберной винтовки в охотобществе. По договору охотобщество предоставляло участок для охоты, разрешение, лицензии, патроны, иногда даже колбасу, сгущенное молоко, а взамен получало пушнину по согласованным твердым расценкам, вычитало финансовые средства, потраченные на артель промысловиков. Но даже за вычетом всех расходов и с учетом низких закупочных цен, при удачном сезоне, Лукич получал неплохие деньги, которых хватало ему, его жене и собакам на весь год.

Прошлый год был неудачным: кедрового ореха из-за засушливого лета уродилось мало, и голодная белка, сбивая до крови лапы, кочевала с сопки на сопку, от кедровника к кедровнику в поисках пищи, а за ней и соболёк мигрировал.

И от артели промысловиков, состоящей из двух человек, в тайгу уходил один Лукич. Сын год назад, вскоре после выхода из тайги после сезона, уехал пытать счастье на городских хлебах. С тех пор как сгинул: ни ответа – ни привета. Хоть бы весточку какую скинул, а то совсем мать затосковала.