Под покровом тайны
Шрифт:
Мэделин капнула пару капель льняного масла на пятнышко белой краски на своей палитре и начала растирать ее кончиком кисти. Удовлетворившись результатом, она наклонилась вперед и очень осторожно, легким мазком, добавила блики на портрет Генриетты Эрминтруд, одной из ведущих общественных деятельниц Нью-Йорка. Это была та часть работы, которая больше всего нравилась Мэделин. Несколько маленьких белых точек и штрихов – и лицо ожило. Глаза стали глубокими. Удивительно, как крошечная блестящая точка, нанесенная на радужную оболочку, может произвести такой эффект! Затем она
Мэделин поморщилась, затем размашисто расписалась на портрете темно-коричневой краской. Она бросила на него последний, оценивающий, взгляд и начала мыть кисти. Было всего лишь время ленча, но сегодня она уже не могла больше заниматься живописью. Ее ждали другие неотложные дела. Она взглянула на адрес, куда собиралась пойти: недалеко от Пенн-Стейшн находилось здание, которое называлось Альтман-Билдинг. Она не назначала встречи и могла только надеяться, что нужный ей человек окажется на месте, когда она придет туда.
Альтман-Билдинг представлял собой высокую башню, где размещалось свыше пятидесяти компаний, названия которых были указаны в списке у лифта в вестибюле. «Не очень-то удобное здание», – подумала Мэделин, просматривая список и отыскивая фирму, которая занимается торговлей запасными частями к автомобилям и инструментами. Поднявшись на лифте на одиннадцатый этаж, она оказалась в небольшой, довольно захламленной приемной. Вдоль стен стояли голубовато-серые металлические шкафы и пара обшарпанных столов. Все вокруг было покрыто пылью и носило явный отпечаток бедности. В углу тарахтела и булькала старая кофеварка, добавляя окружающей обстановке ощущение упадка.
За одним из столов сидела неряшливая девица с крашеными белыми волосами, собранными в пучок на макушке. Она разговаривала по телефону, зажав трубку между плечом и скулой.
– … Знаешь, дорогуша, я прямо так и сказала ему: «Шалишь! Так не пойдет! Я не буду встречаться с тобой до тех пор, пока ты не станешь обращаться со мной как с леди…» И что, ты думаешь, этот ублюдок ответил мне? Он сказал, что я фригидна! Это я-то фригидна! Тогда я послала его в задницу!
Девица раздраженно подняла голову, и на лице ее проступила явная досада: ей помешали…
– Чего вам? – спросила она.
– Я бы хотела повидать Хэнка Пагсли. Девица нагло оглядела Мэделин с ног до головы.
– Он назначил вам встречу?
– Нет, но, пожалуйста, скажите ему, что это очень важно, – твердо заявила Мэделин.
Девица шумно вздохнула и проскрипела в трубку:
– Дороти?.. Извини. Я прервусь на минуту… Постараюсь побыстрее освободиться. – Бросив на Мэделин укоризненный взгляд, она нажала кнопку внутренней связи. – Хэнк, здесь какая-то дама хочет видеть тебя, – промычала
Мэделин передернуло. Девица снова обратилась к ней:
– Фамилия?
– Делани. Мэделин Делани.
После того как девица повторила ее фамилию, возникла пауза, а затем последовал другой вопрос, заданный таким же резким и неприязненным голосом:
– С какой целью?
Мэделин едва сдерживалась, чтобы не взорваться, однако постаралась взять себя в руки.
Было совершенно ясно: у Хэнка Пагсли халтурное, низкопробное предприятие и эта девица получает гроши за свою работу. Однако он не собирается вкладывать дополнительные деньги в «Брандтс моторе». Все его усилия направлены на то, чтобы свить свое гнездышко в Швейцарии.
– Скажите мистеру Пагсли, – настояла Мэделин с оттенком агрессивности в голосе, – что я должна переговорить с ним по очень важному для него делу и я не уйду, пока не увижусь с ним.
Девица удивилась, она опешила, но потом пришла в себя.
– Она говорит, что это очень важно, Хэнк, – пробубнила она. Снова последовала пауза, затем секретарша, дерзко посмотрев на Мэделин, бросила: – Последняя дверь направо по коридору…
– Благодарю, – ответила Мэделин с подчеркнутой вежливостью.
Шагая по коридору, она услышала, что девица как ни в чем не бывало продолжила разговор по телефону:
– Дороти, ты еще здесь?.. Извини! Так вот, я ему и говорю… Табличка на двери была с претензией на благополучие: «Президент Хэнк Пагсли. „Брандтс моторе“». Постучав, Мэделин вошла и увидела крупного мужчину в рубашке с короткими рукавами, с красным, обрюзгшим лицом. Его руки были покрыты темными волосами. В зубах торчала сигара, которая казалась неотъемлемой частью его существа, и Мэделин подумала, что он, наверное, спит с ней, посасывая, как ребенок соску. Пагсли не встал из-за стола, внимательно разглядывая ее своими маленькими осторожными глазками.
– Ну? – выжидающе произнес он.
Мэделин сделала шаг вперед; ее фигура в элегантном кремовом платье явно не вписывалась в окружающую обстановку. Она указала на стул перед его столом и спросила с преувеличенной доброжелательностью:
– Могу я сесть?
Хэнк наблюдал за ней, выпятив нижнюю губу и широко раскрыв глаза.
– Конечно. Чем могу служить? – спросил он с некоторым интересом.
– Меня зовут Мэделин Делани, – начала она, – и я хочу сообщить вам кое-что, о чем, по-моему, вам следует знать. – Сердце ее учащенно забилось: неизвестно, как он отреагирует. «Однако при любых обстоятельствах, – напомнила она себе, – нельзя упоминать имя Карла».
Хэнк внезапно испугался, и Мэделин решила, что он, вероятно, виновен по меньшей мере в дюжине мелких преступлений, судя по тому, как в глазах этого толстяка отражалась различная степень тревоги – в зависимости от мыслей, беспокоивших его. Мэделин догадывалась, о чем он примерно думал: «Неужели моя жена узнала, что я имею дело с проститутками? А может быть, министерство торговли обнаружило, что я произвожу продукцию низкого качества? И что хуже всего, не собирается ли нагрянуть финансовая инспекция?»