Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика
Шрифт:
Таким образом, бюро «Ф» и другие органы гиммлеровской контрразведки, несмотря на огромные усилия, не достигли главного — не выявили источников информации.
Между тем уже наступил август. Наша работа продолжалась полным ходом, а под Курском трещал и разваливался план грандиозно задуманной операции «Цитадель». Естественно, что в такой обстановке профессиональная выдержка изменила бригаденфюреру СС Вальтеру Шелленбергу. Он понял, что его тактика мягкого и глубокого охвата всей «Красной тройки» не принесет желаемого эффекта, что нужны жесткие и быстрые меры. По обоюдной договоренности Шелленберга с Массоном поиском наших людей
Центр не исключал такую возможность. Предвидя нечто подобное или, наверное, имея даже какую-то подтверждающую его опасения информацию, московское руководство еще в июле с тревогой запрашивало мое мнение на этот счет. Я постарался уточнить существо дела через людей, близких к швейцарской секретной службе.
8 июля 1943 года я послал радиограмму Директору, в которой писал: «Гестапо не работает совместно со швейцарской полицией. Это — точно. Но это все-таки не помешает гестапо дать швейцарцам наводку на нашу организацию…»
Как показали дальнейшие события, произошло именно так. Получив от гитлеровцев исходные данные, швейцарская контрразведка начала против нас активные действия.
КРАХ ОПЕРАЦИИ «ЦИТАДЕЛЬ»
В последних числах июня на обширном плацдарме Курского выступа мощные группировки войск противоборствующих сторон стояли друг против друга готовые к бою.
После войны генерал-фельдмаршал Манштейн признавался в своих мемуарах, что «обе группы армий «Центр» и «Юг» сделали все, чтобы сосредоточить максимальные силы для достижения успеха».
Слова гитлеровского военачальника подтверждают западногерманские исследователи минувшей войны. Например бывший сотрудник штаба верховного главнокомандования Вальдемар Эрфурт пишет: «Вся наступательная мощь, которую германская армия способна была собрать, была брошена на осуществление операции «Цитадель».
Эти высказывания принадлежат лицам, которых никак нельзя заподозрить в том, что они симпатизировали Красной Армии и намеренно принижали силу вермахта или способности его командования.
Стоит напомнить еще об одном факте, относящемся к началу самой Курской битвы.
В ночь перед наступлением, 4 июля, в немецко-фашистских войсках было зачитано обращение фюрера к солдатам. В нем говорилось: «С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну. Ваша победа больше чем когда-либо убедит весь мир, что всякое сопротивление немецкой армии, в конце концов, все-таки напрасно… Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания… И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все…»
Как видим, враг делал главную ставку на битву под Курском. Здесь гитлеровские генералы намеревались перехватить у Красной Армии стратегическую инициативу и повернуть ход войны в свою пользу. Но намерениям этим, как известно, не суждено было сбыться.
«Немецкие дивизии начали наступление, которое стало последним на Востоке… Уже первый день боев показал о заблуждении в оценке силы советской стороны», — с горечью замечает в своей книге Флике.
Последняя унылая фраза автора адресована разведывательным службам, в особенности абверу, а также руководству гитлеровской ставки. Думается, что слова знатока германской контрразведки не нуждаются в каких-либо комментариях. Признание поражения гитлеровских тайных служб тут налицо.
Замыслы противника были известны советскому командованию, и оно тщательно подготовилось к предстоящей схватке.
Теперь задача швейцарской группы состояла в том, чтобы узнавать и быстро извещать Центр о возможных переменах в планах противника, о его новых оперативных и тактических решениях. Это было поручено единомышленникам Люци в Берлине.
Немцы установили, что со 2 мая русские войска отвечают на происходящую перегруппировку армий Манштейна новой концентрацией массовых моторизованных сил в районе Курска и восточнее Харькова. Допустить дальнейшую концентрацию советских войск западнее и юго-западнее Курска для немцев невозможно, так как наступление русских на этом участке означает угрозу всему центральному фронту. Если это готовится наступление, немцы должны начать превентивное наступление, чтобы предупредить удары Красной Армии еще до того момента, как они обрушатся на немецкие позиции во всем центральном секторе, принудив к оборонительным действиям 3-ю и 4-ю танковые армии.
Это донесение было послано Вертером за сутки до немецкого наступления.
Судя по его информации, службе абвера не удалось узнать истинного замысла советского Верховного Командования. В Берлине ожидали, что русские нанесут удар первыми. Внезапный артиллерийский налет войск Центрального фронта как бы подтвердил расчеты гитлеровцев. Они уже поверили, что это увертюра к широкому наступлению. Но, как мы знаем, план советской Ставки был совершенно иной: сначала — жесткая оборона для перемалывания ударных частей врага, а уж потом — контрнаступление.
Следующая радиограмма, посланная нами в Центр, показывает, что даже спустя сутки после начала боев у верховного германского командования не было еще полной ясности в оперативной обстановке.
1) Приказа о превентивном наступлении немецкой армии не было к тому моменту, когда Красная Армия 5 июля ответила массированным контрударом на частное наступление немцев в районе Томаровки, которое произошло 4 июля силами одной-двух дивизий и имело целью провести глубокую разведку в связи с тем, что немцы опасались развития событий между Великими Луками и Дорогобужем.
2) Установив объем наступательного удара Красной Армии между Харьковом и Курском, командование приказало начать наступление двумя армиями в секторе Курска. 6 июля немецкое командование рассматривало бои все еще как оборонительные и постепенно вводило в сражение новые резервы, главным образом через Харьков, Лебедин, Конотоп.