Шрифт:
1
Кесси Уинтерз вымокла до нитки. Ее волосы, тщательно уложенные утром, стали похожи на паклю; на щеках были видны черные потеки туши, одежда прилипла к телу, в кроссовках хлюпала вода. Чувствовала себя Кесси отвратительно. И не только потому, что ее внешний вид оставлял желать лучшего. Начинающаяся простуда грозила превратиться в настоящее бедствие: в носу свербело, в горле першило, голова гудела от боли.
Не удивлюсь, если ночью поднимется температура, думала Кесси, вышагивая по залитому дождевой
Ее то и дело обдавало ледяным душем: автомобили и не думали притормаживать, проезжая мимо одинокого пешехода. Впрочем, Кесси было плевать на неудобства. Хуже, чем сейчас, уже не будет.
Она ошибалась. Неприятности подстерегли ее даже в подъезде дома, до которого Кесси наконец-то добралась спустя полчаса. Возле квартиры номер шестьдесят стояла невысокая женщина с коротко стриженными темными волосами, одетая в модный плащик цвета фуксии.
— Мама? — вопросительно простонала Кесси. — Я тебя не ждала сегодня.
— Сюрприз! — радостно воскликнула женщина, но тут же снова стала серьезной, когда узрела, в каком состоянии находится ее дочь. — Что с тобой приключилось? Попала под дождь?
— Бинго! — с сарказмом произнесла Кесси. — Как ты догадалась?
— Не груби! — строго произнесла ее мать. — Ненавижу, когда ты ерничаешь. Я тебя такому не учила.
Кесси достала из кармана брюк связку ключей и отперла дверь. Можно было не спрашивать, хочет ли мать пройти — та, конечно, собиралась остаться на ужин, хотя ее и не приглашали. Рене Уинтерз считала, что может приходить в гости к дочери в любое время суток.
— Иди в душ, погрейся, разотрись полотенцем, а не то простудишься!
Зная, что проще согласиться, чем спорить, Кесси беспрекословно подчинилась. Когда через пятнадцать минут она вышла из душа, в кухне на столе ее уже ждали свежеиспеченные блинчики.
— Мама, я не просила тебя готовить, — сказала Кесси, закатывая глаза.
— У тебя в холодильнике шаром покати, — недовольно проворчала Рене. — Я нашла лишь заплесневелый кусок сыра, два сырых яйца и бутылку молока, к счастью, свежего. Чем ты вообще питаешься?
— Я редко ем дома.
— Испортишь себе желудок и фигуру!
— Моя фигура скорее пострадает от твоих блинчиков. Кстати, где ты нашла муку? У меня ее, отродясь, не было.
— Муку я принесла в свой прошлый визит, — усмехнулась Рене.
Кесси с подозрением взглянула на нее, затем подошла к холодильнику и распахнула дверцу. Ну конечно, так она и думала: мать притащила продукты. На полках лежали мясо, жирная колбаса, высококалорийные сладкие сырки, пирог с лаймом и несколько пачек сливочного масла — в общем, все то, что Рене считала «полезным».
— Свежий хлеб — в шкафчике, — добавила Рене. — Этого тебе должно хватить на несколько дней.
— На несколько месяцев, ты хотела сказать. При условии что ничего из того, что ты мне принесла, я не ем.
— Неблагодарная ты девчонка…
— Мама, я очень ценю твою заботу. Очень! Клянусь! —
— Который ты заработала, сидя на диетах, — не сдавалась Рене. — А вот если бы ты питалась правильно…
Этот спор они продолжали много лет, однако так и не смогли прийти к компромиссу. Рене была поклонницей домашней кухни. На завтрак она всегда жарила яичницу с беконом, делала несколько сандвичей, пекла оладьи или блинчики, обильно поливая их сладким сиропом. Отец и брат Кесси с удовольствием съедали огромный завтрак — они-то не толстели. А вот сама Кесси до двенадцати лет была толстушкой, пока окончательно не устала от постоянных насмешек одноклассников. Рене пришла в ужас от того, что дочь в столь раннем возрасте решила сесть на диету. Это была настоящая война. Кесси мужественно сражалась за хорошую фигуру. В конце концов Рене сдалась и отвела дочь к диетологу, а затем записала в спортзал и бассейн. Однако так и не смирилась с тем, что Кесси повзрослела и начала все делать по-своему. Рене со слезами на глазах смотрела на хрупкую, стройную дочь, считая, что та морит себя голодом, и постоянно пыталась ее накормить.
К слову, Кесси иногда шла на поводу у матери и, чтобы порадовать ее, ела — вот как этим вечером — то, что та готовила.
— Чай или кофе? — заботливо спросила Рене, пододвигая к Кесси тарелку с блинчиками.
— Чай, — буркнула Кесси. — Позволь, я сама его заварю.
— Вот еще. — Рене принялась рыться в кухонном шкафчике. — Вот только я никак не могу найти банку с чаем.
— Посмотри на подоконнике.
Рене отдернула штору и ахнула.
— Чай в пакетиках? Ты с ума сошла!
— Что не так?
— Это не чай, это… это… безобразие! И ты еще жалуешься, что у тебя больной желудок! Плохая же из тебя выйдет домохозяйка. Твой муж и дети будут вечно ходить голодными.
— Я никогда не стану домохозяйкой, мама, — усмехнулась Кесси.
— Станешь, как только выйдешь замуж.
Еще одна тема для ожесточенных споров… Во-первых, Кесси ни за что не собиралась жертвовать карьерой ради семьи. А во-вторых, она пока вообще не думала о замужестве. В отличие от Рене, которая давно уже подыскала дочери жениха.
Сейчас мы поужинаем, мама вымоет посуду, выпьет чаю и заведет в очередной раз разговор о Трейсе Стирлинге, подумала Кесси, тяжко вздыхая. Иногда мне кажется, что она только за этим и приходит: убедить меня, что Трейс лучший мужчина на свете. Все никак не угомонится.
Рене не стала изменять своим привычкам. После чая она заглянула в глаза дочери и вдохновенно произнесла:
— Я видела позавчера Трейса Стирлинга! Какой же он все-таки красавчик!
Кесси плотно сжала губы, дав себе слово, что на сей раз не будет нервничать и пытаться выставить мать из дому за разговоры о красавчике Трейсе.