Под сенью виноградных лоз
Шрифт:
– Я знаю. – Почувствовав себя увереннее, Келли откинулась в кресле. – Каберне «Стегз лип» 1973 года – первое калифорнийское вино, обошедшее знаменитые французские марки «От-брион» и «Мутон-Ротшильд» на слепом дегустировании в 1976 году в Париже. Многие, однако, считают, что каберне «Ратледж-Эстейт» 73-го года превосходит по вкусовым характеристикам «Стегз лип», но оно, к сожалению, не было выставлено на конкурс.
Он задумчиво поставил бутылку на стол и вскинул голову.
– Откуда вам известно, что я поклонник хороших вин?
Келли улыбнулась.
– Я навела справки.
– Это
– В одной из статей о вас я прочла, что вы являетесь членом известного Общества любителей вин, – объяснила она. – Я осмелилась предположить, что вы не принадлежите к тем снобам, что воротят нос от наших лучших калифорнийских вин.
– Вы рисковали, мисс Дуглас. – Он присел на край стола и, скрестив на груди руки, рассматривал ее с нескрываемым интересом.
– Вы тоже рисковали, пригласив меня, мистер Таунсенд, – отпарировала она.
– Что ж, может, мы оба будем в выигрыше, – сказал он. – Но откуда вам известны такие подробности о «Стегз лип»? Наводили справки?
– Как сказать. Я родилась в Напа-Вэлли. – С тех пор как много лет назад Келли уехала из родных мест, она впервые упомянула о своих калифорнийских корнях. Она создала себе новое прошлое, в котором не было смятения, боли и унижения. Но сейчас место ее рождения могло обернуться во благо.
– Вот как? А я почему-то полагал, что вы родились и провели юность в Айове.
– Мало кто все время живет на одном месте. Постоянно менять место жительства – типично американская черта. Моя семья со временем перебралась в Айову. – Келли подумала, что ловко вывернулась: сказанное ею трудно было назвать ложью. – Давно, еще учась в старших классах школы, я проявила интерес к родным местам и написала статью в школьную газету о винодельческом районе Напа-Вэлли. Думаю, вы согласны со мной, что производство вин и их дегустация никого не может оставить равнодушным.
– Действительно, – согласился он. – Хотелось бы ознакомиться с этой вашей статьей.
– Перерою весь архив и пришлю вам экземпляр, – солгала Келли. Никакой статьи она не писала, а если бы и писала, то и тогда не подумала бы присылать. – Но предупреждаю, это сочинение непрофессионала. Тогда я только подумывала о карьере журналиста.
– О тележурналистике вы тогда, конечно, еще не мечтали?
– Совершенно верно.
– А какие у вас теперь планы?
– К тридцати годам стать обозревателем на центральном канале, – ответила Келли.
– А сколько вам лет сейчас?
– Двадцать семь.
– Еще можно успеть… – Кивнув, он отстранился от стола и, не меняя положения скрещенных на груди рук, подошел к ней ближе, окидывая ее взглядом. – Надо только перестать носить такие очки, сменить прическу и надеть вместо этого пиджака, придающего вам слишком уж деловой вид, что-нибудь более модное. Возможно, этот имидж сельской учительницы хорош для Сент-Луиса, но здесь он не пройдет.
Келли оцепенела, уязвленная этой неожиданно резкой критикой. Пальцы ее впились в кожаные ручки кресла – только так она смогла удержаться, чтобы не вскинуть руки, защищая свои очки в черепаховой оправе и большой, как ей казалось, изысканный пучок черных волос, уложенный на затылке.
Она
Она просто свела руки, сложив пальцы домиком, и холодно посмотрела поверх них на Хью Таунсенда.
– Мой внешний вид никак не отражается на моей работе.
Казалось, его чрезвычайно занимала их беседа.
– Позволю себе не согласиться с вами, мисс Дуглас. Телевидение – визуальное средство массовой информации. Здесь облик решает многое. Так что внешний вид – вещь чрезвычайно важная.
Ей ужасно хотелось накричать на него, но внешне она хранила невозмутимость.
– У меня нет иллюзий, что я – королева красоты.
– Будь вы ей, возможно, мы сейчас не беседовали бы. Внешность корреспондента не должна отвлекать внимание зрителя от самого репортажа.
– Это отдает сексизмом, – атаковала его Келли из чистой самозащиты.
– Нисколько. – Он рассмеялся коротким сухим смешком. – Вы, наверное, забыли или просто не помните по молодости лет, какие дебаты шли в Черной Скале всего несколько лет назад по поводу того: носить Дэну Рэзеру пиджак и галстук или свитер.
– В Черной Скале? – Воспользовавшись этим неизвестным ей названием, она попробовала сменить тему разговора.
– Так мы называем здание Си-би-эс.
– Понятно.
– Уверяю вас, мисс Дуглас, что в нашем деле мужчины не меньше дам вынуждены заботиться о своей внешности. Отпустить бороду или появляться на экране гладко выбритым? Оставить волосы седыми или покрасить? Надеть однотонный галстук, в полоску, а может, пестрый? Всегда существует проблема прически – носить ли парик? Или вживлять волосы? И всегда решающим является ответ на вопрос: а не отвлекает ли это от телеэкрана? – Он сделал жест в ее сторону. – Очки, волосы, слишком строгие линии костюма – все это отвлекает.
Келли хотела было вступить с ним в спор – носит ведь очки Салли Джесси Рафаэль. И Брайент Гамбл из Эн-би-си иногда, когда что-нибудь зачитывает, водружает их на нос. Софи Лорен тоже носит очки, и Вуди Аллен, и Стивен Спилберг, и многие другие известные люди.
Но она не стала ему возражать, только сказала:
– Но так телезрители лучше запомнят меня.
– Хороший журналист всегда предпочтет, чтобы запомнили не его, а сам репортаж, – отпарировал он, и Келли вся внутренне сжалась от этой вежливо оформленной словесной пощечины. – Сейчас вам представился удобный случай испытать свои силы на нашем местном, нью-йоркском, канале, – продолжал Хью. – Завтра я организую вам нужную встречу. А вы пока навестите оптика, я договорился, чтобы вам подобрали контактные линзы сегодня же утром. Оттуда направитесь к Зигмунду – лучшему во всем Манхэттене мастеру по гриму и прическе. А уже после встретитесь с Саксом и подберете что нужно из одежды.