Под шотландским пледом
Шрифт:
Его ладонь, лежащая на ее руке, была жесткой и обжигающе горячей… как и он сам. Андра помнила жар его тела, помнила, как Хэдден двигался под ней, как наносил удары сверху, и эти воспоминания заставили ее сдаться.
Она сделает все, что угодно, лишь бы он отпустил ее. Она встала, но он сжал ее руку. И не отпустил, пока она не сказала:
– Хорошо, пойдемте. Я отведу вас в башню.
Глава 3
Идя вслед за Андрой наверх по тусклой винтовой лестнице, Хэдден с трудом сдерживал возмущение. Андра заставила его провести в смятении
Если бы только оно не было бездумным. Если бы только она дразнила его нарочно, завлекая в свои объятия. Но она хотела, чтобы он уехал.
Она ведь выгнала его.
Когда он увидел ее в первый раз, она стояла в ручье, подвязав юбки, и смеялась, глядя на уловки овец, пытающихся увильнуть от ритуального купания. Она была хороша собой и беспечна, она казалась воплощением шотландской весны и всего того, чего ему хотелось.
Он только что приехал из Лондона, где на него охотились невесты из-за состояния, благородного происхождения и привлекательной внешности. Там он стал презирать пресыщенных людей, готовых ради собственного удовольствия на все, даже на недостойные поступки. Несмотря на пылкое желание, пробежавшее по жилам, он решил, что не станет обольщать шотландскую крестьянку, которая, вероятно, не осмелится отказать богатому английскому джентльмену. Это было бы скотским поступком.
Но когда выяснилось, что это та самая Андра, к которой послала его леди Валери, все принципы как ветром сдуло.
Однако Хэдден никогда не видел, чтобы женщина работала так упорно, без остановки, словно существование ее людей зависело от нее, и только от нее.
Что, очевидно, было истинной правдой. Она следила за тем, как купают овец, советовалась с пастухами, подбадривала женщин, которые увязывали шерсть в тюки, разговаривала с мужчинами, которым предстояло отвезти эти тюки на рынок, обсуждала со своими ткачами, сколько шерсти потребуется для ее личного потребления. Одновременно с этим она заботилась о домашнем хозяйстве и прислуге и обращалась с Хэдденом гостеприимно и любезно.
Он ей понравился; он знал это. Действительно, когда кто-то из Фэрчайлдов лез из кожи вон, чтобы казаться привлекательным, мало кто из женщин мог устоять. А у Хэддена было еще и дополнительное преимущество – он мог помочь Андре в ее трудах, поскольку в отличие от большинства Фэрчайлдов был человеком знающим и не боялся тяжелой работы. Но что толку в обаянии, привлекательной внешности и многих умениях, если леди, которая вызывала в нем желание, не могла найти времени, чтобы дать себя очаровать?
И вот на третий день своего пребывания в замке Макнахтан он договорился с ее слугами, что оторвет леди Андру от тяжких трудов, составляющих ее жизнь. Когда она пришла на конюшню, он с помощью всех трудоспособных мужчин в Макнахтане усадил ее перед собой в седло и на один день похитил, а Андра смеялась и протестовала, говоря, что у нее много дел.
Но протестовала она не очень настойчиво. Оказавшись вдали от обязанностей, которые связывали ее по рукам и ногам, она с удовольствием помогла ему расправиться с едой и питьем, которые упаковала для них Сайма.
Когда день начал клониться к вечеру, они отправились обратно, Андра обернулась, сидя в седле, и поцеловала его. На самом деле она просто мяла ему губы, пока он не остановился и не научил ее, как это делается. Научил не торопиться, научил наслаждаться.
Хэдден остановился на лестнице и положил руку на стену, чтобы не упасть. При воспоминании об этих поцелуях кровь у него закипела. Лошадь под ним шла, не останавливаясь, Андра лежала у него на коленях, и он весь горел от желания овладеть ею. Немедленно. Все в нем требовало, чтобы он назвал эту гордую шотландку своей.
Но сейчас она никак не поощряла его. Она даже не заметила, что Хэдден остановился. Она продолжала подниматься по лестнице, а Хэдден продолжал смотреть на нее, охваченный жадными намерениями, размышляя о том вечере и о жарком, вызывающем дрожь волнении их первого поцелуя.
Тогда он не воспользовался случаем и не овладел ею. Он снова заботливо усадил ее перед собой, и они вернулись в замок Макнахтан. Воспоминание о собственной сдержанности привело его теперь в ярость, хотя позже, когда она прокралась к нему в постель и робко, изящно, как может только девственница, обольстила его, он решил, что победил. Он ликовал, он глупо влюбился, уверенный, что провел самую успешную кампанию, которую когда-либо проводил ради завоевания женского сердца.
А в конце концов она его отвергла.
– Я никак не хотела… вы не можете… я не могу выйти за вас замуж. – Она схватила одеяло за угол, натянула его на себя и отползла от Хэддена, словно в его лице было что-то угрожающее. – Почему вы просите об этом?
Он был настолько ошеломлен, словно она вытащила топор и попыталась раскроить ему череп.
– Я соблазнил вас. Вы мне не отказали. Вечером вы пришли ко мне. – Он обвел жестом старинную кровать за занавесями, бывшую свидетельницей самых сладких, самых нежных и трепетных любовных ласк, которые он знал в жизни. – Господи, вы были девственницей. Конечно, я хочу на вас жениться!
Она уже не отползала, она прижалась к нему – спутанные волосы, распухшие губы.
– Потому что я была девственницей. Тогда разрешите сказать вам…
– Я хочу жениться на вас не потому, что вы были девственницей! Я просто хочу жениться на вас… – На лице у нее мелькнуло какое-то непонятное выражение. И он поспешно добавил: – Я люблю вас. Я хотел еще вчера жениться на вас. И позавчера. Как только увидел вас.
– Пылкая страсть, – безразлично проговорила она. – Вы приятный мужчина, страдающий от пылкой страсти.
Вот тут-то он и потерял терпение.
– Я не приятный мужчина! – закричал он.
Он мог бы вообще ничего не говорить. А она сказала:
– Теперь… теперь вам нужно уехать.
Приятный мужчина. Он много думал именно об этой фразе. Приятный мужчина. Очевидно, она решила, что он со всеми женщинами ведет себя так, как повел себя с ней, что он влюбляется с предосудительным постоянством. И размышляя о происшедшем, он понял, что у нее сложилось решительно странное мнение о мужчинах, хотя так и не понял почему.