Под сиренью
Шрифт:
К их величайшему облегчению, пудель еще несколько раз вопросительно пролаял и затем исчез так же неожиданно, как и появился. По одному мановению дети кинулись смотреть, что с ним произошло после стремительного бега через ограду и заметили лишь то, что хвостик с кисточкой исчез под забором на другой стороне.
– Откуда, ты думаешь, он пришел, а?
– спросила Бэтти, остановившись, чтобы передохнуть на огромном камне.
– Меня больше интересует, куда он направился, и задать бы ему трепки, воришке эдакому!
– проворчала Бэб, вспоминая потери.
–
– простонала Бэтти, с грустью вспоминая десяток прекрасных изюмин и других вкусностей, из которых мама приготовила пирог по этому случаю.
– Все испорчено. Нам теперь можно идти домой, - и Бэб с обреченным видом двинулась в сторону дома. Бэтти насупила свое личико, чтобы зареветь, но вместо этого разошлась в порывах смеха.
– Было так забавно наблюдать, как он кружил тут на голове! Мне бы хотелось, чтоб это повторилось еще раз, а тебе?
– Да. Но я все равно его ненавижу. Интересно, что мама скажет? Почему? Почему?
– Бэб замерла с широко открытыми глазами, почти такими же круглыми и огромными, как голубые блюдца на чайном подносе.
– Что это? О, что это?
– воскликнула Бэтти, в полной готовности удирать прочь в случае появления любого нового ужаса.
– Посмотри! Туда! Он возвращается, - сказала Бэб трепетным шепотом, направляясь к столу. Бэтти смотрела, даже более того, - ее глаза стали шире: как это и должно было быть - там, где они сперва оставили пирог, он сейчас и находился, нетронутый, ни капли не поврежденный, совсем не изменившийся, за исключением большой буквы Б, сместившейся немногим далее имбирного холмика пирога.
Глава 2. Где они нашли ее хозяина
В течение минуты обе хранили молчание - удивление было до того велико, что не позволяло произнести ни слова! Затем, по единому порыву, обе подошли и потрогали пирог мизинцем, уже готовые к тому, что он может в один миг каким-то мистическим и пугающим образом вновь взлететь и исчезнуть в неизвестном направлении. Но пирог преспокойно посиживал себе в корзинке, и дети перевели дыхание с облегчением. И хотя вряд ли они верили в какие-либо волшебства и чудеса-расчудесные, эти события представлялись им ни чем иным, как колдовством.
– Собака его не ела!
– И Сэлли не стащила!
– Откуда ты это можешь знать?
– Да она бы ни за что не вернула его обратно!
– Тогда кто это может быть?
– Не могу сказать, но я его прощаю.
– Что же нам теперь делать?
– спросила Бэтти, думая о заботах, которые им предстояят. Ей хотелось заново начать игру и устроить после таких волнующих событий спокойное чаепитие.
– Съешь пирог как можно скорее, - Бэб разрезала лакомство ножом и отделила свою часть.
Девочки старались есть как можно быстрее, запивая пирог молоком и постоянно поглядывая вокруг, чтобы, если что, сразу заметить появление странной собачки.
– Эй, там! Хочу увидеть,
– И мой тоже, - прокашляла Бэтти, поперхнувшись изюмом от спешки.
– Мы можем все здесь убрать и играть, будто произошло землетрясение, - предложила Бэб, подумав, что такое потрясение природы очень удачно объясняло бы деморализованное состояние ее семьи.
– Это будет сложно. Мою дорогую Линду ударило прямо по носу. Бедняжка, иди сюда к своей мамочке, мы тебя снова отнесем на место, - мурлыкала Бэтти, поднимая упавшую куклу из зарослей сорняка и нежно отряхивая грязь с героически улыбающегося личика Белинды.
– Совершенно точно, сегодня вечером она будет с крупом. Нам бы лучше заняться сахаром и водой, - сказала Бэб, которая с не меньшей привязанностью относилась к доброму десятку находившихся там кукол.
– Возможно, и будет у нее этот круп, но тебе не следует пока чихать. Я сама могу чихнуть на своих детей, - возразила Бэтти, более серьезная, чем обычно. Ее дружелюбное настроение было нарушено последними событиями.
– Я не чихала! Я и так могу много чего делать: разговаривать, кричать, пыхтеть на своих крошек, не беспокоя твоих!
– закричала Бэтти, еще более взъерошенная, чем сестра.
– Тогда, кто это сделал? Я точно слышала, что кто-то чихнул, без всяких сомнений!
– Бэтти подняла взгляд вверх на зеленую крышу, как будто звук исходил оттуда. Желтая птичка сидела, напевая и чирикая, на высоком кусте лилий, но тот звук принадлежал другому живому существу.
– Разве птицы умеют чихать?
– спросила Бэтти, подозрительно рассматривая маленькую золотистую птичку.
– Ну ты и балда! Конечно, они этого делать не умеют!
– Я просто хотела узнать, кто здесь смеется и чихает. Может, это та собака, - предположила Бэтти, глядя на сестру с облегчением.
– Я никогда не слышала, чтобы собаки смеялись, за исключением собаки Мамочки Хуббард. Она такая странная. Может, это она? Интересно, куда делась эта собака?
– Бэб взглянула вниз на обе тропинки, ожидая увидеть забавного пуделя вновь.
– Я знаю, куда сейчас пойду, - сказала Бэтти, собирая кукол в свой фартук больше с поспешностью, нежели с заботой.
– Я собираюсь прямо домой, рассказать маме обо всем происходящем. Мне что-то все происходящее совсем не нравится, и я боюсь и дальше здесь оставаться.
– А я не боюсь. Но, кажется, собирается дождь, поэтому мне все равно придется уйти, - ответила Бэб, воспользовавшись тем, что черные тучи загромождали небо своими могучими телами. Ей было трудно признаться, что она чеголибо боится.
Она поспешно вытерла стол, затем достала скатерть, с четырех краев свернула ее в узел и сложила своих деток в фартук, объявив самой себе, что готова покинуть это место.
Бэтти все мешкала со сбором вещей, которые мог бы испортить дождь. А когда она отвернулась от красной веревочки, которая торчала из звонка, то увидела две милые нежно-розовые розы, что лежали на каменных ступенях.