Под солнцем любви (сборник)
Шрифт:
– Доставай! – повторил Коля.
Кирилл подумал несколько секунд, а потом неожиданно спокойно проговорил:
– Хорошо. Мне скрывать нечего. Потому что я знаю, что это мои деньги.
С этими словами он раскрыл застежку на кармане, запустил внутрь руку и достал те самые две купюры по тысяче рублей, которые я вчера видела.
Все ахнули.
Я не смогла сдержать довольной улыбки.
– Ну, я же сказала, – с удовольствием произнесла я. – Это именно те деньги, которые я
Но в следующую секунду случилось то, чего я никак не ожидала.
– Подожди… Но это не мои деньги, – растерянно глядя на купюры в руках Кирилла, сказал Коля. – У меня пропали три купюры по пятьсот рублей и пять по сто. А тут две по тысяче…
Несколько секунд я не могла до конца осознать смысла его слов. Но когда до меня этот смысл дошел, от стыда мне сквозь землю захотелось провалиться.
А еще на бревно залезла, чтобы меня получше было видно! Вот позорище!
Пристально и без единой эмоции на лице глядя на меня, Кирилл положил деньги обратно в карман.
– Нет, это точно не мои, – повторил Коля.
– Как – не твои? – в недоумении спросила я. – Ты что-то путаешь! Это твои!
– Сама ты путаешь! Я же сказал – это не мои! – твердо повторил Коля. И, смущаясь, посмотрел на Кирилла: – Прости, братан…
– Ничего, все хорошо, – с невозмутимым выражением лица ответил Кирилл, и они пожали друг другу руки.
Даже не представляю, каких усилий ему стоило сдерживать свои эмоции. Я бы на его месте уже давно разрыдалась.
У меня пересохло в горле от осознания того, ЧТО я натворила.
– Валя, ты поступила неправильно, – печально сказал Роман Семенович. – Нельзя обвинять людей прилюдно, а тем более тогда, когда ошибаешься. Подошла бы к Кириллу и разобрались наедине.
Группа стала расходиться. Все укоризненно на меня смотрели.
Я стояла на бревне и щеки пылали от стыда.
Кирилл разочарованно поглядел мне в глаза, а потом с задумчивым видом стал спускаться со склона.
Я была потрясена. Не знала, что мне теперь делать.
Больше всего хотелось отмотать время на десять минут назад и не совершать того, что я совершила.
Но время назад не отмотаешь. И мой поступок никак не стереть.
«Что же я натворила!.. – с ужасом подумала я. – Совершила преступление, ведь клевета – это уголовно наказуемое деяние…»
Глава 8
Новые подозреваемые
Через пару часов мы собрали наш лагерь: свернули спальные мешки, палатки, убрали за собой мусор и двинулись по тропинке вверх.
Я шла в конце группы. Я чувствовала себя самым настоящим ничтожеством, и мне не хотелось попадаться никому на глаза. Все знали, как я оплошала. Все знали, что я прилюдно оклеветала человека.
Я была словно в тумане. Мне хотелось себя растоптать!
– Ой, не комплексуй, – подойдя ко мне,
Но от ее поддержки легче не стало, потому что я была по-настоящему неправа.
«Что же я натворила! – ругала я себя, поднимаясь в гору. – Что же я наделала!»
В течение нескольких лет я терпеть не могла Кирилла, а сейчас испытывала перед ним невероятное чувство вины. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. Поэтому я смотрела в землю, чтобы случайно не столкнуться взглядами.
Чувство вины перед Кириллом угнетало меня, оно давило и не давало вздохнуть.
«Нет, это невозможно, – подумала я. – Нужно что-то делать».
Но что можно было сделать, чтобы сгладить свою вину? Только попросить прощения.
«Попросить прощения у кого? – изумилась я своим мыслям. – У него? У человека, который так унизил меня в лагере? У человека, из-за которого надо мной до сих пор смеется весь детдом?»
Но, с другой стороны, я не хочу усугублять ситуацию еще больше. Он передо мной так и не извинился за отрезанные волосы, но, может быть, хотя бы мне нужно поступить правильно и попросить у него прощения за то, что прилюдно его оклеветала?
После этих мыслей на душе стало очень легко и свободно, угнетающее чувство куда-то ушло. Я решила не тянуть и сразу же загладить перед Кириллом свою вину.
Буквально через несколько минут у него развязался шнурок и он отошел в сторону, чтобы его завязать. Вся группа прошла вперед, и мы с Кириллом оказались вдвоем.
«Ну вот видишь, как сложилась ситуация, – подумала я. – Значит, мое решение правильное».
Я собралась с силами, посмотрела на него и сказала:
– Кирилл, пожалуйста, прости меня. Я поторопилась с выводами.
Я не верила, что все это происходит в действительности. Что я по собственному желанию разговариваю с человеком, который два года назад сделал меня посмешищем.
Кирилл внимательно посмотрел на меня своими зелеными глазами, тоже словно не веря, действительно ли я это сказала, и улыбнулся:
– Да ладно… Со всеми бывает.
– Нет, не со всеми, – покачала я головой. – А только с теми, кто сначала делает, а потом думает.
– Ну… ничего страшного… – ответил он. И перевел тему: – С этим мы разобрались, но не разобрались с самым главным.
– С чем? – не поняла я.
– Кто все-таки украл деньги? – весело подмигнул Кирилл и ушел вперед, слившись с группой.
Я в задумчивости побрела за всеми. Действительно, – если Кирилл не брал деньги, то кто? Кто-то же все-таки является вором?
На смену этой мысли пришла другая: «Я не поняла, что значит «не разобрались»?! Почему он говорит во множественном числе? Он что, думает, что мы будем вести расследование вместе? Ну уж нет! Мне это не нужно! Я не хочу иметь ничего общего с этим человеком!»