Под стук колес
Шрифт:
Мы дошли до первого вагона, Максим Викторович ухватился за поручни и влез в вагон. Затем он повернулся и протянул мне руку, но я легко запрыгнула сама. Максим Викторович удивленно взглянул на меня, а потом на вскарабкавшегося Павла. Пашка улыбнулся, очень довольный.
– Рая, поговори, пожалуйста, с ребятами, – крикнул Максим Викторович маленькой, сухонькой женщине без возраста, с крошечными глазками на хитрой мордочке. Именно мордочке, а не лице. Проводница первого вагона. Она скатывала простыни, одеяла и наволочки с полок и складывала
– Вы убираться, что ль? – спросила женщина, вытирая руки непонятно от чего грязной тряпкой. – Так я уж сама вымыла. Сегодня проверками замучили, прямо беда. Пришлось самой отмывать. Вы, ребята, через восемь дней приходите, я как раз их следующего рейса вернусь…
Я знала, что в поездах успешно применяется наемный труд. То есть приходят желающие, чаще всего пожилые женщины, хотя и молодых с ростом безработицы стало немерено, и предлагают за определенную плату вымыть вагон. Вымотанные за время рейса проводники с удовольствием соглашаются. Встречаются пожаднее, которые мудохаются сами, но в основном у каждого проводника уже есть «своя», проверенная уборщица. Она убирает вагон, получает живые деньги от счастливых проводников и уходит. И все довольны.
Только вот начальство никак не хочет смириться с подобным положением вещей. Ну это понятно, на то оно и начальство: не терпит, чтобы кому-то было хорошо. Поэтому женщин с тряпками постоянно гоняют, а бедных проводников нещадно воспитывают. Чаще материально.
Вот за таких калымщиков и приняла нас проводница Рая.
– Нет-нет, – поспешила я ее разуверить. – Мы совсем по другому поводу. Понимаете, нам нужно знать, не видели ли вы у себя в вагоне одного человека? Он должен был приехать на этом поезде.
Павел вытащил фотографию и протянул Рае, тыкая указательным пальцем в Витю.
– Не знаю я ничего, – сразу же ответила Рая.
– Да вы только посмотрите, – настаивал Павел.
– Нечего мне смотреть. Не знаю я его. В моем вагоне его точно не было.
Но все-таки она была в первую очередь женщина, а только во вторую проводница, потому что все же не удержалась от вопроса:
– А чего, пропал муж, что ль? Загулял поди?
Нет уж, слава богу, от мужа, который мог так загулять, я вовремя избавилась. Я имею в виду Жору Овсянникова, за которого меня угораздило выйти замуж… сколько же лет назад? Если мне сейчас двадцать девять, то прошло уже… не буду говорить, сколько. От этого кажусь себе старше.
– Да нет, просто знакомый.
– Ну, может, другим поездом приедет. Чего раньше времени волноваться?
Мы покивали ради приличия головами и пошли в следующий вагон. Там тоже нам сказали, что Витю Антипова в глаза не видели.
Мы обошли весь состав, но результат оказался нулевым. Похоже, Виктор никуда не уехал. А завис где-то там, в туманной дали. Где ж его искать?
Вид у Павла был совсем плачевный.
– Что же делать, Поля? – твердил он безостановочно. –
– Прекрати ныть! – строго сказала я ему. – Придется подождать. Если в ближайшее время не вернется, то сообщим в милицию. Все. Больше мы ничего сделать не в состоянии.
Павел только вздохнул. Мы вышли из вагона. На улице стоял Максим Викторович в компании молодой светловолосой девушки высокого роста. Начальник поезда что-то увлеченно рассказывал девушке, тряся черными кудрями, она молча кивала в ответ.
Когда мы проходили мимо, он окликнул нас:
– Ну что, узнали что-нибудь?
Мы отрицательно покачали головами.
– Нет. Никто его не видел. Наверное, он не ехал в этом поезде.
– А вы тоже проводница? – спросила я у девушки.
– Да, – ответила та.
– Это наша Даша Курганова, – сказал Максим Викторович. – Со нами в штабном вагоне ездит. Даш, у нас вроде не было этого паренька, да? Взгляни-ка на фотографию.
Павел протянул Даше Кургановой снимок, который уже основательно истрепался, погуляв по натруженным проводницким рукам.
Даша внимательно посмотрела на карточку. Потом на нас.
– Нет, – покачала она головой. – Не было такого. Это уж точно. У меня на лица память отменная.
– Спасибо вам большое, – грустно ответила я обоим. – Мы пойдем.
– Счастливо! – крикнул нам вслед Максим Викторович Колыванов.
– Что же делать? – в сто пятидесятый раз спросил Павел. Я еле сдержалась, чтобы не выматериться. А когда я злюсь, то решения приходят в мою голову сами собой.
– Поехали к Наде! – гаркнула я.
– К Антиповой? – переспросил Павел.
– Вы поразительно догадливы, мой юный друг! – усмехнулась я. – Именно к ней. Может, она что-либо знает.
– А что она может знать?
– Ну может Виктор говорил ей, что собирается встретиться с кем-то?
– Да не с кем ему там встречаться, кроме торговцев!
– Все равно нужно ехать! – упрямо повторила я, просто потому, что не могла предложить ничего лучшего. Не признаваться же мне, что я просто не знаю, так же как и Павел, что теперь делать.
– Ладно, поехали, – вздохнул Пашка.
Мы по шпалам добрались до вокзала. Пашкины кроссовки от долгого брожения по мазуту из белых превратились в нежно-серые. Он заметил это и выругался.
– Спокойно! – сказала я. – Надо верить в удачу. А это – я указала на кроссовки, – всего лишь мелкие издержки.
Надя Антипова жила со своим мужем и двумя дочками в длинной девятиэтажке на улице Буденного. На первом этаже располагался магазин радиотоваров. Вернее, это раньше он так именовался. Но с развитием в нашей стране рыночных отношений магазин существенно расширил свой ассортимент. И теперь там можно было купить и парфюмерию, и белье, и пирожные, и женские средства гигиены, и напечатать фотографии на заказ. Словом, все, как в каждом уважающем себя универмаге.