Под угрозой скандала
Шрифт:
– Джейн и так мне очень помогла, – ответила Эмма.
– Тогда, может быть, стоит рассказать ей и ее мужу о герре Готтфриде и его друзьях, – твердо сказал Филип, – и об обстоятельствах, при которых был выписан этот вексель. Ты, конечно, помнишь, Эмма?
Эмма покачала головой, страшась вспомнить ту ночь. Это было в Бадене. Она решила пойти в казино вместе с Генри, надеясь, что ее присутствие удержит его от безрассудств. Стоит ли говорить, что ее надежды не оправдались. Герр Готтфрид и его распутные друзья делали ей ужасные предложения
А Генри… он лишь смеялся, изрядно накачавшись виски, и спрашивал у немцев, сумеют ли они позаботиться о его жене. Эмма влепила своему обидчику пощечину и убежала, вслед ей летел грубый хохот.
Филип проводил ее домой. В ту ночь в Эмме умерли всякие чувства к Генри.
Ей было нестерпимо стыдно при мысли, что Джейн может узнать эту историю, узнать, какую жизнь Эмма вела в Европе, какие люди ее окружали. Она никогда не рассказывала сестре о случае с мистером Милном, школьным учителем танцев, и была полна решимости скрывать печальные подробности своей жизни с Генри. Достаточно было того, что Джейн уже знала.
А теперь Филип – подумать только! – пытается шантажировать ее? Эмме захотелось дать ему пощечину. Пинать его. Кричать на него. Но эмоции тут не помогут. Кроме того, разве не ее импульсивность ввергла ее в бездну? Она должна сохранять спокойствие и найти выход из сложившегося положения.
Эмма медленно сложила листок.
– Я найду деньги. Джейн не должна об этом знать.
Филип коротко кивнул:
– Мне жаль, что пришлось показать тебе это, Эмма. Я искренне надеялся…
Эмма протянула ему вексель, стараясь не коснуться его руки.
– А теперь уходи, Филип. Пожалуйста. Я сообщу тебе, когда решу, что делать.
– Хорошо. Но не тяни с этим. Мне не хотелось бы сидеть в этой деревенской гостинице дольше, чем необходимо.
Он повернулся и зашагал к деревне.
Эмма смотрела Филипу вслед, пока он не исчез из вида, потом пошла в свой коттедж. Войдя в дом, она заперла за собой дверь, сорвала капор, бросила его и книги на пол и спрятала лицо в ладони. Почему ей всегда так не везет?
Мюррей неслышно подошел к Эмме, ткнулся в нее холодным носом и жалобно тявкнул.
Эмма обхватила пса за шею и крепко прижала к себе.
– Если бы ты только знал, Мюррей, какая я дура, – прошептала она. Он лизнул ее в щеку, и она улыбнулась. – Но мы не можем сидеть тут вечно. Надо решить, что делать.
Мюррей гавкнул, словно соглашаясь. Эмма подобрала книги, старые дневники, которые дал ей мистер Сэнсом. Стирая пыль с выцветших кожаных переплетов, она вдруг вспомнила старую легенду, о которой читала в книжной лавке и которая так нравилась ее отцу.
Сокровища Бартона.
Из дневника Арабеллы Банкрофт
Сокровища
Пожалуйста, Господи, пусть они будут там. Это станет нашим спасением – мы уладим все денежные вопросы и сможем всегда быть вместе.
Глава 14
– Папа! Папа, куда ты едешь?
Дэвид обернулся и увидел Беатрис, стоящую на каменных ступенях крыльца. Ее плечи окутывала старая парчовая портьера. Видно, она снова изображала королеву Елизавету. С того дня в книжной лавке Беатрис только и делала, что играла в эту игру.
– У меня дела в деревне, – ответил Дэвид. – А где няня?
– Спит, конечно. Я читала у окна и увидела тебя.
Дэвид решил, что обязательно поговорит с няней. Очевидно было, что она уже не могла уследить за девочкой.
Да и ему это было нелегко. Стоило ему отвернуться, и его дочь начинала шалить. Дэвид подозревал, что виной всему – влияние Эммы.
Беатрис в развевающемся парчовом плаще сбежала по ступеням.
– Ты же не к мисс Хардинг едешь, правда?
– Мне нужно повидать юриста, – сказал Дэвид и мысленно сделал себе еще одну заметку – поговорить с Луизой. Она не должна обсуждать в присутствии Беатрис свои попытки женить его. – А почему ты решила, что я еду к мисс Хардинг?
– Помнишь, тетя Луиза привезла ее сюда? Она велела мне быть вежливой с мисс Хардинг. Она очень нравится тете Луизе. А мне ни капельки.
Дэвид понимал, что ему не следует поощрять такие разговоры, но он едва сдерживал смех. Он так беспокоился о дочери после смерти Мод, когда Беатрис стала печальной и замкнутой. Теперь ее живость вернулась к ней.
Дэвиду казалось, что за это он должен благодарить – или винить – Эмму. Эмму с ее пылким воображением и жизнерадостностью. С того дня в книжной лавке Беатрис говорила только о ней.
Однако Дэвид был совсем не уверен в том, что это хорошо. Эмма будила в нем чувства, которые он так старательно подавлял в себе.
– Это нехорошо, Беатрис, – пожурил он дочь. – Мисс Хардинг была очень мила с тобой.
– Я не уверена, что она в самом деле милая. Я думаю, она говорит то, что от нее ожидают, а не то, что она думает на самом деле.
– Боюсь, иногда именно это и называется вежливостью. Но почему ты так думаешь?
– У нее глаза бегают, когда она со мной разговаривает, – ответила Беатрис.
– Мисс Хардинг очень воспитанная молодая леди. Она пробудет в деревне еще некоторое время.
– Я не против, если она будет в деревне. Я только не хочу с ней разговаривать. Она не знает ничего интересного. Я даже сомневаюсь, что она знает, кто такая королева Елизавета.