Под властью чувств 2
Шрифт:
Долго просидеть на одном месте не смогла, стены начали на меня давить, мне срочно требовалось чем-то заняться, но не звонить, ни писать, да даже читать пришедшие сообщения я не хотела. Мозг ну никак не соглашался переключаться на что-то другое, все мысли о моих чертенятах.
Чтобы занять себя хоть чем-то, решила снова перебрать привезённые вещи. Уже встала и пошла к столу, что стоял у противоположной от двери стены, но стоило мне остановиться у стола спиной к двери, как я услышала, что она открылась.
Я ещё не видела и не
Как?
Да я просто чувствовала это!
Мои! Вот они здесь!
Сейчас я развернусь и увижу их. И снова страх сковал, я трусила, я боялась.
С того момента, как их увезли в субботу, я так хотела их увидеть, а сейчас боялась просто повернуться и посмотреть на них. Время как будто остановилось. Я забыла, как дышать и что вообще это нужно делать.
Всё решилось в тот момент, когда я расслышала такое знакомое и уже просто жизненно необходимое мне
– Мама!
Я обернулась.
Моя Маша всегда была более импульсивной, чем её брат, и именно она, узнав меня со спины, уже бежит ко мне, а я ловлю её на бегу и чуть ли не душу в объятиях. Маша повисает на мне как обезьянка, обхватывая руками и ногами.
– Это мой любимый цвет, я узнала его, – щебетала моя девочка.
Ну, конечно же, она узнала цвет пиджака. Моя яркая птичка сама любила всё яркое. Тем больше меня поразило то, что сейчас она одета почему-то в серый сарафанчик и белую футболку. Это были не её вещи. В субботу, когда их забирали, я с трудом могла вспомнить, что именно собрала им второпях. Сотрудники опеки разрешили им взять с собой хоть что-то своё, когда увозили из моего дома.
Я прижимаю её к себе и просто не могу отпустить. С причинами, почему Маша и Миша, что стоял всё также в дверях не в своей одежде, я разберусь потом. Сейчас самым важным было то, что они здесь!
Маша что-то продолжала говорить, вытирая своей ладошкой мои слезы, которых я даже не замечала, а Миша смотрит на нас.
– Миша, – сказала я, протянув руку к нему.
– Миша, это не та, которая приезжала вчера, это мама, – говорила Машенька, обнимая меня за шею. – Это мама Вера, ты что, не видишь?
Моя девочка не знает, что ей сделать: отпустить меня и подойти к брату или же всё-таки не отпускать.
А Миша так и стоит у двери. Двумя руками он вцепился в лямки своего рюкзака. Взгляд таких знакомых и любимых голубых глаз сейчас выражает неуверенность. Парадоксальная вещь: в его глазах на ряду с неуверенностью я не вижу нерешительности, он не уверен во мне, а сам настроен очень решительно.
Присмотревшись, я увидела, что под левым глазом у него синяк, машинально перевожу взгляд снова на его руки и уже более внимательно рассматриваю их. Ну да, мне не показалось: на костяшках ссадины. Не спуская Машу с рук, иду сама навстречу к маленькой копии моего Белова. Точно подрался с кем-то, вопрос только в том, с кем и из-за чего? Но, зная характер Миши, понимаю, что сам
Мужчины сами решают свои проблемы, не вмешивая в это женщин, – ещё одна из фраз Юрия Белова, которую любил повторять Миша, поэтому я не задаю вопрос, который бы задала любому другому в подобной ситуации. Вместо этого подхожу к нему, сама беру его за руку и веду к дивану. Мальчик не сопротивляется, он тоже по мне скучал, просто не хочет показывать этого.
Вот мы сидим все на диване, Маша у меня на коленках, её брат рядом. Одна его рука в моей ладони, а вторая всё также на лямке рюкзака.
Что там такое ценное? – мысленно задаюсь я вопросом, а вслух спрашиваю у него.
– Миша, а кто вчера приезжал?
Миша переводит взгляд с меня на сестру. Маша уже собиралась ответить на мой вопрос, но остановилась, не решаясь сказать. Обычно в такие моменты она пряталась за спину брата, а сейчас прижимается ко мне. От этого, казалось, незначительного для других момента моё сердце запело.
Моя девочка! Моя Машенька!
Она уверена в том, что я люблю её и не дам в обиду. Несмотря на то, что сейчас они здесь, её вера в меня всё ещё крепка.
И сейчас для меня был очень важен их ответ на мой вопрос.
Сложив два плюс два, я прекрасно понимала, что вчера приезжала именно Нина. Вряд ли в такой момент к детям пустили кого-то ещё. Но зачем она приходила? Какую реакцию на свой визит ожидала и получила от моих детей? И ещё было важно сейчас узнать, как назовёт её Миша. Слово «мачеха» отсутствовало в их лексиконе, детям только по пять лет, но если она для них так и осталась «той плохой мамой», но всё-таки «мамой», то я бы не знала, как на это реагировать. В больнице у дедушки они её не видели, а вот когда их забирали из моего дома, точно узнали её, это было видно по их лицам.
Сейчас Миша всё ещё молчал. Он сидел, держа спину прямо, и начал теребить лямку рюкзака. Это выдавало его нервозность. Я не спешила повторять свой вопрос или задавать другой. Маша всё также прижималась ко мне.
– Ты приехала за нами? – наконец-то спросил он.
Я знала, что они зададут этот вопрос, поэтому была к этому готова.
– Миша, я бы очень хотела уже сегодня забрать вас домой, но пока этого нельзя сделать, – честно ответила я.
– Значит, ты приехала не за нами? – отстранившись от меня и посмотрев мне в лицо, спросила Маша.
– Я приехала к вам, пока мне разрешили только это. Не всё так просто, я должна подчиняться законам, а по закону я пока не имею права вас забрать. Но это временно, обещаю! Адвокат уже работает над этим, и скоро мы всё уладим, а вы вернётесь домой.
Реалистка внутри меня понимала, что нельзя давать обещания, но эти слова сами вырвались из моих уст и забирать их обратно я не собиралась. Я дала это обещание самой себе, а теперь произнесла его вслух. Мне нужно, чтобы они продолжали верить в меня.