Под защитой камня
Шрифт:
— Да ты просто мастерски свистишь, парень, — сказал Джондалар, широко улыбаясь подростку. — Ты изобразил жаворонка почти так же хорошо, как Эйла.
— У нас все готово, — позвала Пролева. — Начинаем утреннюю трапезу.
Сначала Эйла подвела трех гостей к стопке костяных и деревянных тарелок и посоветовала им попробовать всего понемножку. Обычно каждое жилище завтракало отдельно, но сегодня наготовили столько еды, что можно было не только устроить общую трапезу для всей Пещеры, но еще и накормить всех гостей и родственников. Несколько раз за время Летнего Схода племя Зеландонии обычно устраивало
Закончив с едой, люди начали расходиться по своим делам, но большинство из них перед уходом немного пообщались с гостями. Мардену смущало такое всеобщее внимание, и в то же время у нее как-то потеплело на сердце. Она даже не помнила, чтобы с ней обращались так хорошо. Пролева перемолвилась с Марденой и Денодой парой слов, а потом повернулась к Эйле.
— Мы все уберем здесь, Эйла. По-моему, ты хотела о чем-то поговорить с Марденой.
— Да. Для начала я хотела предложит ей, Ланидару и Деноде, если они захотят, небольшую прогулку.
— Куда мы пойдем? — с легким беспокойством спросила Мардена.
— Взглянуть на лошадей, — ответила Эйла.
— Можно я тоже пойду с вами? — спросила Фолара. — Если нельзя, то ты не стесняйся, скажи, но я уже соскучилась по ним.
Эйла улыбнулась.
— Конечно, можно, — сказала она. Возможно, будет даже легче добиться согласия Мардены на то, чтобы Ланидар присматривал за лошадьми, если она увидит, как дружелюбно они относятся к знакомым людям. Поискав мальчика глазами, она заметила, что он сидит с Ланогой и ее младшей сестрой, и они, видимо, спокойно беседуют. Рядом с ними сидел еще и двухгодовалый сын Тремеды.
Когда они пошли в их сторону, Мардена спросила:
— Чья эта девочка? Или она уже женщина? Похоже, ей еще рановато иметь детей в таком возрасте.
— Наверняка рановато. Она еще даже не прошла ритуала Первой Радости, — сказала Эйла. — На руках у нее сестра, а рядом двухгодовалый брат, но поскольку о детях надо кому-то заботиться, Ланога заменяет им мать.
— Не поняла, — удивилась Мардена.
— Ведь ты, наверное, слышала о Ларамаре? Он славится своей березовицей, — вставила Фолара.
— Да, — ответила Мардена.
— Кто ж о нем не слышал, — хмыкнула Денода.
— Тогда, может, вы слышали и о его жене, Тремеде. Она только и делает, что пьёт его березовицу, рожает детей да бросает их на произвол судьбы, — сказала Фолара с откровенной насмешкой.
— Или просто не может, — задумчиво произнесла Эйла. — Не может удержаться от того, чтобы не пить березовицу.
— И Ларамар часто выпивает, он такой же безответственный. Его даже не волнует, что происходит с детьми его очага, — раздраженно бросила Фолара. — Только благодаря Эйле мы узнали, что у Тремеды пропало молоко и Ланога кормит малышку одними вареными кореньями — это было единственное, что она умела делать. Эйла уговорила нескольких кормящих матерей поделиться молоком с Лоралой, но о ней по-прежнему заботится лишь одна Ланога, как, впрочем, и об остальных детях Тремеды. Эйла научила ее готовить разную детскую еду, и вдобавок Ланога сама относит Лоралу к кормящим матерям. Она просто удивительная девочка и могла бы стать вскоре
Мардена и Денода удивленно присматривались к словоохотливой девушке. Большинство людей любят посплетничать, но никто обычно не говорит так откровенно о тех, кто является обузой для Пещеры. Статус Деноды понизился, когда ее дочь родила Ланидара, и мужчина ее очага разрезал брачный узел. Статус их семьи был не самым низким, но, прямо скажем, далеко не высоким. Их Пещера, однако, была значительно меньше. А уж если семья занимает самый низкий статус в такой большой Пещере, то это действительно плохо. "Но даже если бы у нас был самый высокий статус, — размышляла Денода, — то Ланидару все равно было бы трудно найти себе пару из-за его увечья".
— Ланидар, ты пойдешь с нами смотреть лошадей? — спросила Эйла, когда они подошли к детям. — Ты тоже можешь присоединиться к нам, Ланога.
— Нет, я не могу. Скоро настанет черед Стелоны кормить Лоралу, она еще голодная. Мне не хотелось до кормления давать ей другую еду.
— Ничего, ты еще сходишь с нами в другой раз, — ласково улыбаясь девочке, сказала Эйла. — Ты готов, Ланидар?
— Да, — сказал он и добавил, повернувшись к девочке: — Мне надо идти, Ланога. — Она робко улыбнулась ему, и он тоже ответил ей улыбкой.
Проходя мимо своего жилища, Эйла сказала:
— Ланидар, принеси, пожалуйста, вон ту миску. Я положила туда угощение для лошадей, немного моркови и зерна. — Он побежал выполнять ее поручение.
Она заметила, что он несет миску на правом боку, поддерживая ее недоразвитой рукой, и ей вдруг вспомнилось, что Креб также нес чашу с растертой красной охрой, прижимая ее к боку ампутированной до локтя рукой, когда проводил обряд, во время которого ее сыну дали имя и приняли его в члены Клана. Она улыбнулась своим воспоминаниям, но в глазах ее отразилась боль. Мардена с удивлением подметила выражение ее лица. Денода тоже обратила на него внимание и не побоялась упомянуть об этом.
— Ты посмотрела на Ланидара с такой грустной улыбкой, — сказала она.
— Он напоминает мне одного моего давнего знакомого, — сказала Эйла. — Мужчину, который потерял нижнюю часть руки. В детстве на него напал пещерный медведь. Его бабушка была целительницей, и ей пришлось отрезать ему руку до локтя, чтобы спасти ему жизнь.
— Надо же, какой кошмарный случай! — сказала Денода.
— Верно, кошмарный. После той схватки с медведем он также ослеп на один глаз и остался хромым на всю жизнь. С тех пор он ходил с палочкой.
— Бедный мальчик. О нем, наверное, пришлось кому-то заботиться всю жизнь.
— Нет, — возразила Эйла. — Он стал гордостью своего племени.
— Как же это ему удалось? Чем он мог заниматься?
— Он стал главным Мог-уром — по-нашему, Верховным жрецом. Он и его сестра позаботились обо мне, когда моя родная семья погибла. Он был мужчиной моего очага, и я его очень любила, — сказала Эйла.
Мардена смотрела на нее, разинув рот и широко раскрыв глаза. Она с трудом верила этой женщине, но с другой стороны, зачем ей говорить неправду?