Под защитой камня
Шрифт:
Верховная Зеландони понимала, что большинство пар с нетерпением ждут начала этого запрета, радуясь тому, что столько времени будут всецело предоставлены друг другу. Но она знала и то, что в результате одна или две пары смогут без лишнего шума разойтись. Она внимательно посмотрела на каждого из них, пытаясь определить, какие семьи окажутся прочными. А также прикидывала, какие пары не выдержат даже четырнадцатидневного испытания. В заключение она пожелала им всего хорошего и сообщила, что Брачный ритуал состоится завтра вечером.
Эйлу и Джондалара не беспокоило, что их союз
Покинув Дом Жрецов, эти четыре пары отправились на свои стоянки. Первыми ушли Жанида и Перидал. Перед уходом Жанида протянула Левеле обе руки.
— Я хочу поблагодарить тебя, — сказала она, — за дружеское участие и доброжелательность к нам. Когда мы вошли, мне вдруг показалось, что все смотрят только на нас, и я совсем растерялась. Но когда мы уходили, я заметила, как люди смотрели на Джоплаю и Экозара, и на Эйлу с Джондаларом, и даже на тебя и Жондекама. Может быть, просто все приглядывались друг к другу, но благодаря тебе исчезла отчужденность, и возникло ощущение какой-то сопричастности. — Подавшись вперед, она в знак признательности прикоснулась щекой к щеке Левелы.
— Жанида оказалась воспитанной и разумной юной женщиной, — заметил Джондалар, когда остальные продолжили путь. — Перидалу повезло с ней, и я надеюсь, что он оценит ее достоинства.
— На мой взгляд, они искренне привязаны друг к другу, — сказала Левела. — Странно, почему он препятствовал их союзу.
— Я подозреваю, что его сопротивление исходило скорее от его матери, чем от него самого, — сказал Жондекам.
— Вероятно, ты прав, — сказала Эйла. — Перидал очень молод. Его мать, должно быть еще имеет большое влияние на него. Но также и Жанида. Интересно, сколько им лет?
— По-моему, обоим уже исполнилось тринадцать. Ей совсем недавно, а он на несколько месяцев старше, ближе к четырнадцати, — сказала Левела.
— Ну, тогда я для него уже старик, — сказал Джондалар. — Я почти в два раза старше его, мне уже двадцать три года. А ведь Перидал даже еще не успел пожить в дальдомах.
— И я тоже уже старая, — сказала Эйла. — Я могу насчитать девятнадцать лет.
— Не такая уж ты и старая, Эйла. Я могу насчитать двадцать, — сказала Джоплая.
— А насколько стар Экозар? — спросил Жондекам. — Сколько лет тебе уже исполнилось?
— Понятия не имею, — сказал он. — Никто мне не говорил об этом или, вернее, не следил, насколько я понимаю.
— А ты не пытался подумать и вспомнить все прошедшие года? — спросила Левела.
— У меня хорошая память, но детство вспоминается смутно, границы лет размыты, — сказал Экозар.
— Я могу насчитать семнадцать лет, — сказала Левела.
— Ну а мне уже двадцать, — заявил Жондекам. — А вот и наш лагерь. Увидимся завтра. — Они приветливо помахали на прощание последним двум парам, которые пошли дальше к их общему лагерю Зеландонии и Ланзадонии.
На следующее
Она слышала спокойное дыхание Джондалара. Тихо приподнявшись, она разглядела в этом тусклом свете лицо спящего рядом мужчины. Тонкий прямой нос, квадратный подбородок, высокий лоб. Ей вспомнилось, как она первый раз изучала его лицо, пока он спал в пещере в ее долине. Он был первым человеком одного с ней вида, которого она увидела, вернее, могла вспомнить, и он был тяжело ранен. Она даже не знала, выживет ли он, но подумала, что он красавец.
Она до сих пор так думала, хотя уже знала, что мужчин обычно не называют красавцами. Любовь к этому мужчине заполнила все ее существо. Она казалась почти подавляющей, почти болезненной, мучительно всеобъемлющей и изумительно страстной. Эйле с трудом удалось сдержаться. Она тихо встала, быстро оделась и выскользнула из дома.
Весь лагерь еще спал. С этой небольшой возвышенности открывался хороший вид на долину Реки. В сумрачном свете шатры казались черными холмами, поднимающимися над темной землей, каждый шатер с центральным столбом служил кровом для многих обитателей. Предутренний лагерь, пока еще тихий, разительно отличался от дневного — шумного и суетливого, охваченного кипучей деятельностью.
Эйла направилась к ручью и прошла вверх по течению. Последние звезды гасли, растворяясь в небесной утренней голубизне. Стоящие в загоне лошади заметили ее приближение и тихо заржали в знак приветствия. Повернув в их сторону, она нырнула под перекладину между столбами изгороди, подошла к золотистой кобыле и обняла ее за шею.
— Уинни, сегодня мы с Джондаларом станем мужем и женой. Помнишь, как давно, словно в какой-то другой жизни, ты привезла его, окровавленного и полуживого, в мою пещеру. С тех пор мы прошли ужасно долгий путь. И нам никогда уже не вернуться в ту долину, — сказала Эйла лошади.
Удалец тыкался мордой в ее плечо, требуя внимания. Эйла погладила его и обняла сильную, крепкую шею этого гнедого жеребца. Возвращающийся с ночной охотничьей вылазки Волк появился из ближайшей рощицы. Он подбежал к молодой женщине, окруженной лошадьми.
— А вот и ты, Волк, — сказала она. — Где же тебя носило? Я слышала, как ты удрал из дома под утро. — Краем глаза она заметила смутное движение среди деревьев. И взглянула туда как раз вовремя, чтобы успеть увидеть второго волка, темного зверя, мелькнувшего между кустами. Она склонилась и, обняв руками волчью голову, распушила его мохнатые скулы. — Ты нашел себе пару или подружку? — спросила она. — Ты хочешь вернуться к дикой жизни, как Вэбхья? Я буду скучать по тебе, но не стану удерживать тебя. — Волк удовлетворенно урчал, пока Эйла почесывала его мех. Похоже, в данный момент он не имел никакого желания возвращаться к темной фигуре в роще.