Под защитой высших сил
Шрифт:
– Фе-одор.
Левашов поморщился, он не любил, когда Татьяна входила в кабинет без стука.
– Федор, – она обняла его за шею, стоя позади кресла, и он отметил вдруг, какие приторные у нее духи. Странно, что раньше ему
– Конечно. – Он погладил ее по руке и осторожно высвободился.
Предприятие это планировалось сделать «координирующим» и было никому не нужно, кроме тех, кто собирался там работать, получая немаленькую зарплату, но все делали вид, что происходит модернизация отрасли. Курс на модернизацию был провозглашен президентом, и Федор иногда с тоской думал, как много денег уходит в никуда вместо того, чтобы идти на развитие промышленности.
– Я хочу быть там директором. – Татьяна уселась за стол напротив него и с улыбкой положила голову на сомкнутые руки.
– Что? – опешил Федор.
– Я хочу быть там директором, – терпеливо повторила Татьяна и опять лукаво улыбнулась, показавшись ему почти умственно отсталой.
За те полгода, что она работала под его непосредственным руководством, он от нее смертельно устал и уже давно, не признаваясь себе в этом, мечтал от нее избавиться. Любым способом. Любым. Но ведь не таким же…
Несколько дней назад он столкнулся в коридоре с давним приятелем, через которого и попал в свое теперешнее кресло, и тот долго жаловался ему, что нет подходящей кандидатуры на место директора
Посоветовать ему Татьяну?..
На прежней работе у нее вышла какая-то некрасивая история с деньгами. Кажется, она выписывала себе слишком большие премии. Но ведь эта история не вышла за рамки пустых слухов, а у директора в любом случае зарплата будет весьма значительной.
Президент часто говорит о том, что нужно смелее выдвигать молодежь. Правда, он далек от техники и может не знать, что хороший инженер формируется даже не годами – десятилетиями. Но Татьяна же не в инженеры хочет, она стремится всего-навсего ими руководить.
Впрочем, если подобрать ей толковых заместителей, большого вреда от нее не будет…
Конечно, он догадывался, что никого хоть чуть-чуть умнее себя Татьяна никогда не допустит в свое окружение, но он не желал об этом думать. Ему хотелось нормально жить. Без нее, без ее захаживаний в его кабинет, без ее терпких духов и лукавых улыбок, которые он уже не мог видеть. Ему хотелось смело смотреть в глаза жене, чувствовать себя дома в полной безопасности и не вздрагивать от неожиданных звонков.
– Я попробую это устроить, Танечка, – пообещал он и улыбнулся с облегчением.
Ему так хотелось от нее избавиться, что он старался не замечать противного холодка в груди. Тоскливое сосущее чувство еще какое-то время мешало ему, и Федор упорно отгонял его, не понимая, что чувство это называется совестью.