Под жарким солнцем
Шрифт:
При ярком солнечном свете улицы выглядели торжественно и нарядно. Дома были разукрашены кумачом, окаймлены транспарантами. Тихий степной ветерок развевал флаги и лозунги.
Утреннюю тишину нарушили звуки горна. Парад начался.
…По улице Старой Петровки поехала телега, которую тащили волы. На телеге лежала соха. Волов подгонял крестьянин в широкополой соломенной шляпе:
— Цоб-цобе… Цоб-цобе!
К ярму был прикреплен транспарант с надписью: «Так пахали на этой земле до коллективизации».
Затем показался старенький трактор «фордзон» — первый трактор, появившийся на этих полях. За ним шли трактора разных марок, один мощнее
Строители передали Мегудину огромный ключ от нового колхозного города.
— Счастья новоселам! Радости вам!.. — раздавались голоса.
1973—1976
ВОЗРАСТ ПОКОЛЕНИЯ
В одном из эпизодов романа Ильи Гордона «Под жарким солнцем» пожилая колхозница Евфросинья Акимовна, добровольно взяв на себя роль гида, с гордостью говорит приезжему американскому фермеру, что человека, стоящего во главе их хозяйства, люди называют «восемь раз председатель и десять раз директор».
«— Что это значит? — недоумевает американец.
— В отделениях вы у нас были?
— В некоторых был.
— Их у нас восемь… Каждое отделение — это большой колхоз, а он руководит всеми отделениями… Вот вам и восемь раз председатель… В конторе у нас подсчитали, что только зерна мы даем больше любого зерносовхоза. Вот вам — раз директор. Фруктов и винограда мы даем больше любого садоводческого и виноградарного хозяйства. А производство — заводы, бройлерная фабрика? И скота у нас больше, чем у животноводческого совхоза. Вот вам четыре раза директор…
— А что это — совхоз?..»
Евфросинья Акимовна и дальше, как умеет, просвещает заморского гостя, который и впрямь уже успел подивиться многому — и фермам, где, находясь на беспастбищном привязном содержании, выдают первоклассные удои тысячи породистых коров, и тракторному парку, и бройлерной фабрике, и консервному цеху, которым управляет один сменный рабочий. И еще — кварталам новых домов со всеми городскими удобствами…
«Фантастика!» — то и дело восклицает американец.
Очень возможно, что кое-кто из читателей-скептиков мог бы воспринять таким же образом и сам роман. Но основа его сугубо реальна. Действительно, на безводных землях степного Крыма живет и множит успехи Ордена Ленина колхоз «Дружба народов» — крупнейший агропромышленный комплекс, подлинный пример для многих хозяйств страны, особенно ценный ныне в связи с реализацией Продовольственной программы. Название его не случайно — здесь трудятся люди двадцати двух национальностей. И создал колхоз Илья Абрамович Егудин, коего, при его пятиклассном образовании, весьма уважаемые и понимающие люди величают «практическим
Книга эта вполне могла бы обернуться традиционным документальным очерком, где одни лишь факты, имена и события составили бы впечатляющее и поучительное повествование. Однако автор избрал другой путь. И понятно — ведь в советской еврейской литературе он уже более полувека выступает как приверженец сельской темы.
С первой повести «Бурьян», увидевшей свет в 1927 году, двадцатилетнего начинающего литератора сразу же заметили читатели. Видные критики той поры высоко, порою даже восторженно оценили его дар, глубокое изначальное знание жизненного материала, к которому он обратился. Как известно, тема крестьянства и земли во второй половине двадцатых годов обретала в творчестве писателей-современников все больший размах, значение и остроту: началась коллективизация. В этих условиях для литераторов, пишущих о деревне, как никогда ранее стал важен их личный опыт, почерпнутый из самих глубин крестьянской жизни, но особенно опыт политической борьбы и социалистического строительства. Так, по горячим следам событий вошли тогда в литературу М. Шолохов, Ф. Панферов, И. Шухов, Н. Кочин, П. Замойский, В. Ставский, К. Горбунов, И. Макаров, В. Кудашев, Н. Зорин. Таким же путем шли и писатели — первопроходцы национальных литератур.
Илья Гордон явился в молодой еврейской литературе именно в этом качестве. Профессор И. М. Нусинов в предисловии к его первому сборнику «Бурьян» (Гослитиздат, 1930) указывал, что тема «Евреи на земле» разрабатывалась в предшествующие годы почти всеми тогдашними писателями, в том числе и зарубежными. Но для многих это было экзотикой, питавшей непомерные восторги и чаще всего «сентиментально-народническое упоение народными добродетелями». Во всяком случае, это были всегда «произведения экспедиционного характера», созданные в результате наездов на колонию и временных наблюдений над жизнью еврейских крестьян.
Илья Зиновьевич Гордон вышел непосредственно из этой крестьянской среды. Род его брал начало от первых переселенцев, основателей еврейских колоний в Екатеринославской губернии. Будущий писатель родился в декабре 1907 года в колонии Зеленополь, в бедняцкой семье. Подростком батрачил у еврейских кулаков. После революции — комсомол, ученье в Киевской губсовпартшколе, на Одесском рабфаке, в Московском университете, в аспирантуре. С началом Великой Отечественной войны писатель-коммунист уходит на фронт…
Так определились и нераздельно слились в его судьбе, мироощущении, литературном даре два начала. Одно — от земляных, крестьянских корней и национальной исконной основы, где крепость родственных уз, трудолюбие, терпенье, жизнестойкость и сердечная доброта помножились на неизбывную любовь к земле-кормилице, постоянную тревогу и заботу о ней, о каждом злаке, взращенном великой ценой. С наибольшей органичностью и силой эта власть земли изображена в небольшом рассказе «Ливень», написанном в июле 1929 года, пожалуй, одном из самобытнейших и многообещающих в ту пору в творчестве Ильи Гордона. То, что высказано и дано художником слова здесь, получит в дальнейшем щедрое развитие, это можно проследить по ярко написанным страницам последующих произведений — в романе «Ингул-бояр» и, прежде всего, в романе «Три брата».