Под знаком Близнецов
Шрифт:
— Я зайду к вам завтра.
— Конечно. Спокойной ночи, дорогая.
Флора наклонилась, чтобы поцеловать ее. В этот момент дверь открылась, и вошел Джейсон в пижаме, с книгой под мышкой.
— Ты хорошо выглядишь, Роза. Здравствуй, Таппи. Как отдохнула после обеда?
— Замечательно.
— Я принес «Остров сокровищ» вместо «Братца Кролика», потому что Энтони сказал, что я уже достаточно храбрый для этой книги.
— Ладно. Если там будет что-нибудь совсем страшное, мы всегда можем отложить ее и взять другую, — успокоила его
— Ты уже поужинал? — спросила Флора.
— Да. И еще напился кока-колы. — Чтобы Таппи поскорее начала читать, он поспешил выпроводить Флору из комнаты: — Там уже есть один гость, Хью. Он ждет внизу.
— Тогда я пойду поздороваюсь, — сказала Флора.
Она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и остановилась, прижав ладони к щекам, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала себя так, как будто должна пройти через суровое испытание, и ненавидела себя за это чувство. Разочарование в глазах Таппи будет преследовать ее всю жизнь. Но что еще она могла сказать? Что еще она могла сделать, кроме как ответить отказом на предложение остаться?
Почему жизнь не может быть простой? Почему все так осложняется эмоциями и человеческими взаимоотношениями? То, что было задумано как невинная ложь с благой целью, начало перерастать в нечто безобразное. Разве могла Флора знать, во что это все выльется? Она и не предполагала, что Таппи окажется такой чудесной.
Флора сделала глубокий вдох и спустилась вниз; ковер заглушал шаги ее мягких туфель. Холл был убран к приходу гостей. На столике стоял букет из хризантем и березовых листьев. Шторы на окнах были задернуты, в камине горел огонь. Из приоткрытой двери гостиной раздавались голоса.
— Хью, ты считаешь, что Таппи идет на поправку? — спросил Энтони.
— Безусловно. Я говорил об этом еще несколько дней назад.
Голос был глубоким, а его интонации пугающе знакомыми.
Флора остановилась как вкопанная, но не для того, чтобы подслушивать, а потому что была не в состоянии сделать следующий шаг.
— Но Изабель думала…
— О чем?
В разговор вступила Изабель, ее голос звучал нервно и слегка растерянно.
— Я думала… Я думала, что ты пытаешься скрыть от меня правду… Успокоить меня…
— Изабель! — в голосе Хью звучал упрек. — Ты знаешь меня всю жизнь. Я никогда ничего не скрывал от тебя. Ты должна это понимать. Особенно, если дело касается Таппи.
— Но у тебя было такое лицо…
— К сожалению, я ничего не могу поделать со своим лицом. — Он попытался смягчить тон. — Наверное, я с ним родился.
— Нет, я хорошо помню, — не отступала Изабель. — Я вышла из гостиной, а ты стоял на лестнице. Просто стоял. И выражение твоего лица испугало меня. Я решила, что это из-за Таппи…
— Это не имело отношения к Таппи. Меня беспокоила другая проблема. И я сказал тебе, что Таппи поправляется, что она крепка, как старый здоровый корень, и, возможно, переживет всех нас.
Наступила пауза, потом Изабель признала:
— Да, ты сказал мне
И ее голос дрогнул, как будто она готова расплакаться.
Флора вошла в приоткрытую дверь.
В этот вечер ярко освещенная гостиная в Фернриге напоминала декорацию к какой-нибудь викторианской пьесе. Иллюзия усиливалась театральным расположением трех действующих лиц. При появлении Флоры они замолчали и повернулись к ней. Энтони наполнял бокал у столика с напитками; Изабель в длинном шерстяном платье цвета вереска замерла у камина. Но взгляд Флоры приковал третий персонаж. Доктор. Хью Кайл. Он стоял лицом к Изабель по другую сторону камина, такой высокий, что его голова и плечи отражались в венецианском зеркале, висящем над высокой каминной полкой.
— Роза! — воскликнула Изабель. — Иди к нам, поближе к огню. Ты ведь помнишь Хью?
— Да, — сказала Флора. Едва услышав голос, она поняла, что это он. Тот человек, который подошел к ней утром на пляже. — Да, я помню.
7. ТАППИ
— Разумеется, — сказал он. — Разумеется, мы помним друг друга. Как дела, Роза?
Она нахмурилась.
— Я нечаянно подслушала ваш разговор. Вы говорили о Таппи.
Энтони, не спрашивая, что налить, протянул ей бокал.
— Похоже, произошло некоторое недоразумение, — сказал он.
Флора взяла бокал, он был очень холодным.
— Таппи выздоравливает?
— Да. Хью убежден в этом.
Флора была готова разрыдаться.
— Это я во всем виновата, — торопливо объяснила Изабель. — Моя глупая ошибка. Но я была так расстроена. Я решила, что Хью намекает, что Таппи… — Она не смогла произнести слово «умирает». — Что ей становится хуже. И я сказала об этом Энтони.
— Но это не так?
— Нет.
Флора посмотрела на Энтони. Два заговорщика, подумала она. Попали в свою собственную ловушку. Им вообще не надо было приезжать в Фернриг. Не надо было затевать эту безумную авантюру. Весь тщательно разработанный план оказался ненужным.
По лицу Энтони было ясно, что он понимает, о чем думает Флора. Извиняющееся выражение смешалось с явным облегчением. Все-таки он очень любит свою бабушку. Флора взяла его за руку и ободряюще сжала.
— Она поправляется, — произнес Энтони с глубочайшим удовлетворением. — Но дело в том, что если бы мы с Розой не думали, что ситуация критическая, мы, вероятно, не приехали бы на эти выходные.
— В таком случае, — сказала Изабель, оправившись от смущения, — я рада, что неправильно поняла Хью. Мне жаль, что я перепугала вас, но, по крайней мере, вы оба здесь.
— Да, я не мог бы прописать более эффективного лекарства, — сказал Хью. — Ваш приезд подействовал на Таппи очень благотворно. — Он повернулся спиной к огню и прислонился широкими плечами к каминной полке. — Ну, и как возвращение в Шотландию, Роза?
Его тон был любезным, но голубые глаза оставались холодными.