Под знаком черного лебедя

Митчелл Дэвид

– Ты имеешь в виду Доминика Фицсиммонса?

– «Доминик Фицсиммонс»! Вот это имечко – нарочно не придумаешь, а?

Я мысленно молился, чтобы всеобщее внимание перекинулось на Джулию. Взывал к небесам, чтобы мама не упомянула о моей победе в поэтическом конкурсе. Только не при Хьюго!

– Джейсон занял первое место на поэтическом конкурсе библиотек Хирфорда и Вустера. Правда, Джейсон? – сказала мама.

У меня уши чуть не закипели от стыда, и я не знал, куда смотреть, так что уставился в собственную тарелку.

– Мне пришлось участвовать. Нас заставили писать

на уроке английского. Я даже не… – я мысленно опробовал слово «представлял» и понял, что чудовищно запнусь на нем, – не знал, что мисс Липпетс собирается отправить наши стихи на конкурс.

– Не прячь свой светильник под спудом! – воскликнула тетя Алиса.

– Джейсону вручили замечательный словарь, – сказала мама. – Правда, Джейсон?

– Я был бы счастлив послушать твое стихотворение. – Алекс, урод этакий, искусно замаскировал сарказм, так что взрослые ничего не заметили.

– Не выйдет. У меня нет этой тетради.

– Какая жалость!

– В «Мальверн-газеттир» напечатали стихи победителей, – сказала мама. – И даже фотографию Джейсона! Я могу найти вырезку после ужина.

(Само воспоминание было пыткой. Газета послала фотографа в школу, и меня заставили позировать в библиотеке, с книгой в руках – прямо король педиков.)

Дядя Брайан смачно облизал губы:

– Я слыхал, что поэты цепляют гадкие болезни от парижских дам легкого поведения и умирают в нетопленых бастардах на набережной Сены. Отличная карьера, а, Майк?

– Хелена, креветки очень вкусные, – сказала тетя Алиса.

– Замороженные, из вустерской «Гринландии», – пояснил папа.

– Свежие, Майкл. Из рыбной лавки.

– Да? Я и не знал, что на свете еще остались рыбные лавки.

Алексу никак не давала покоя моя поэтическая премия.

– Джейсон, ну хоть расскажи, про что твои стихи. Про первые весенние цветочки? Или про любовь?

– Алекс, я боюсь, они тебе не понравятся, – сказала Джулия. – Произведениям Джейсона, безусловно, недостает тонкости и глубины, характерной для песен «Скорпионс».

Хьюго фыркнул – специально, чтобы позлить Алекса. И еще чтобы дать мне понять, за кого он. Меня так переполняла благодарность, что я готов был расцеловать Джулию. Ну, почти готов.

– Да-да, очень смешно, – буркнул Алекс, обращаясь к Хьюго.

– Алекс, не дуйся. Портишь красоту.

– Мальчики! – предостерегающе произнесла тетя Алиса.

Вокруг стола начали передавать мажорскую соусницу. Я построил берега из картофельного пюре и йоркширских мини-пудингов и налил между ними маленькое Средиземное море из соуса. Роль Гибралтара играл кончик морковки.

– Налетайте! – сказала мама.

Первой заговорила тетя Алиса:

– Отбивные просто божественные, Хелена.

– Шарман! – воскликнул дядя Брайан с карикатурным французским акцентом.

Найджел ухмыльнулся, обожающе глядя на отца.

– Весь секрет в маринаде, – ответила мама тете Алисе. – Я тебе потом дам рецепт.

– Спасибо, Хелена, я без него просто не уеду!

– Майкл, еще капельку вина? – Папа не успел ответить, как дядя Брайан долил его бокал (уже из второй

бутылки), а потом свой. – Спасибо, Майкл, не откажусь. Выпьем за то, что я смотрю на тебя, малыш! Так что, Хелена, я гляжу, твоя передвижная пагода еще не отправилась на великую восточную свалку в небесах?

Мама надела на лицо вежливое непонимание.

– Я про твой «датсун», Хелена! Не будь ты такой отличной поварихой, я бы ни за что не простил тебе нарушение первой заповеди автомобилиста: не доверяй япошкам и мусору, который они делают! Я в кои-то веки вынужден согласиться с немчишками. Знаешь эту новую рекламу «фольксвагена»? Крохотная японская машинка ездит кругами, лихорадочно пытаясь найти новый «фольксваген-гольф», а он вдруг падает на нее с потолка и давит в лепешку! Я просто уписался от смеха, когда первый раз увидел этот ролик, правда, Алиса?

– А ведь вы снимаете «никоном», дядя Брайан. – Джулия вытерла рот салфеткой.

– И с японским хай-фаем тоже, кажется, все в порядке, – сказал Хьюго.

– И с микросхемами для компьютеров, – добавил Найджел.

Ну и я решил высказаться:

– И японские мотоциклы тоже классика.

Дядя Брайан картинно пожал плечами, показывая, что он чудовищно изумлен.

– Именно об этом я и говорю, мальчики и девочки! Япошки берут технологию у всех подряд, уменьшают под собственный размер, а потом продают обратно всему остальному миру, верно, Майк? А, Майк? Надеюсь, хоть в этом ты меня поддержишь! Чего можно ожидать от единственной державы Оси зла, которая не извинилась за войну! И это сошло им с рук, заметьте.

– Двести тысяч мирных жителей погибли при атомной бомбардировке, и еще два миллиона сгорели от зажигательных бомб, – сказала Джулия. – Вряд ли это можно назвать «сошло с рук».

– Но самое главное, – дядя Брайан умеет не слышать то, чего не хочет, – что япошки с нами до сих пор воюют! Уолл-стрит уже принадлежит им. Лондон на очереди. Пока идешь от Барбикана до моей конторы, понадобится двадцать пар рук… не меньше… чтобы сосчитать всех двойников Фу Манчу, которые попадутся на пути. Слушай меня, Хелена. Моя секретарша купила себе одну из этих… как их там… ну знаешь, вроде коляски рикши с мотором… «Хонду-сивик», вот. «Хонду-сивик» навозного цвета. Она выехала на новой машине из автосалона, и на первом же повороте – я не шучу – у этой жестянки отвалилась выхлопная труба. Начисто! Хлоп! Вот поэтому у них такие привлекательные цены. Потому что их продукция – дерьмо. Нельзя иметь в жизни все. Или приходится за это расплачиваться – например, тем, что подцепишь какую-нибудь грибковую инфекцию. Да, Майкл?

– Джулия, передай мне, пожалуйста, специи, – сказал папа.

Мы с Хьюго встретились глазами – и на миг нас словно было только двое живых в комнате, полной восковых фигур.

– Мой «датсун» прошел техосмотр на ура. – Мама предложила тете Алисе еще сельдерея, и та жестом отказалась.

Дядя Брайан фыркнул:

– Только не говори мне, что ты проходила техосмотр там же, где тебе продали эту пагоду на колесах!

– А почему нет, собственно?

– Ах, Хелена, – покачал головой дядя Брайан.