Под знаком полумесяца

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Теперь все поняла? — уточняет он.

Я молча киваю. Потом встаю и подхожу к Арифу.

— Извини меня, — говорю я ему, — но твой «плацдарм» оказался таким тяжелым.

— Это ты извини меня, — поднимается он со стула, — я не предполагал, что они посмеют и тебя похитить. Видимо, они нам не до конца доверяли и хотели любым способом получить Гольдфарба. Он был им слишком нужен, и они пошли на такой риск, решив захватить и тебя. А твой телефон они забрали, чтобы проверить все поступающие телефонные звонки.

Я обнимаю Арифа и начинаю плакать. Мне жалко Шамиля, жалко сбежавшую с мужем Люду, жалко себя, жалко Арифа. И даже жалко Самира Бехбудова, который остается последним подозреваемым. Ариф гладит меня по голове и пытается успокоить. В этот момент звонит телефон Кафарова.

Тот поднимает аппарат и через минуту немного торжественно объявляет:

— Позвонил Яков Аронович. Он находится в израильском посольстве. Подтвердил, что именно один из его сотрудников, прибывших в Баку под видом туриста, устранил осведомителя террористов. И подчеркивает, что мы обязаны довести нашу игру до конца и выяснить «крота» в нашем окружении, а также планы террористов по срыву конкурса «Евровидения».

— У нас еще тринадцать дней, — вспомнила я.

— Нет, — сразу возразил Кафаров, — у нас осталось только два дня. Это все, о чем я смог договориться с нашим куратором. Если за два дня мы не найдем «крота» и не вычислим террористов, нас отстранят от проведения операции и начнут тотальную зачистку, которая может ничего не дать.

Глава 21

Когда полковник сказал, что осталось два дня, я подумала, что он шутит. Ведь понятно, что террористы должны активизироваться именно ближе к началу конкурса «Евровидения», и вычислить их задолго до проведения самого конкурса практически невозможно. Но у нас действительно оставалось два дня. И генерал, заместитель министра, который был нашим куратором и бывшим учеником Кафарова, все время торопил Микаила Алиевича. Мы понимали всю сложность задачи. В обеспечении безопасности конкурса «Евровидения» мы были главной линией обороны.

Больше ждать мы не могли. Яков Аронович приехал к нам и рассказал о событиях той ночи. Под видом сотрудника службы сервиса за ним следил осведомитель террористов. И сразу несколько агентов МОССАДа одновременно следили за ним и за самим Гольдфарбом. Именно они убрали этого осведомителя и вывезли нашего гостя в свое посольство. Теперь следовало завершать операцию. Оставалось только проверить всех, кто мог быть причастен к утечке информации. Признаюсь честно, что это было нелегко. Наш куратор устроил скандал полковнику Кафарову, требуя конкретного результата. И полковник пошел на необычный эксперимент. Такая обычная проверка, если бы она не касалась в первую очередь наших руководителей. Но, если рассуждать здраво, это был единственный реальный путь, когда в течение достаточно короткого срока можно было вычислить «крота» и решить все поставленные задачи.

И полковник Кафаров согласился на небывалый эксперимент. Трое самых высокопоставленных сотрудников Министерства национальной безопасности должны были пройти эту необычную проверку. Сам министр, его первый заместитель и начальник контрразведки. Пикантность ситуации как раз и заключалась в том, что все три генерала были по службе гораздо выше самого Кафарова, и один из них был его учеником и другом на протяжении более чем тридцати лет. Но в подобных проверках нельзя полагаться на личные симпатии. Кафаров это точно знал. И поэтому всем трем доложили информацию о нахождении Гольдфарба в трех разных отелях. Благо к тому времени в городе были построены и запущены в эксплуатацию отели из сети «Кемпински», «Рэдиссон» и «Мэрриотт». Всем названным генералам были сообщены различные адреса. Разумеется, ни в одном из них не было Якова Ароновича. Но во всех отелях дежурили сотрудники оперативных групп, чтобы подтвердить или опровергнуть алиби каждого из генералов. И в «Мэрриотт» приехали сразу несколько человек, чтобы найти нашего гостя. Мы не поверили, когда нам сообщили об этом. В это невозможно было поверить, так как этот отель был назван начальнику контрразведки генералу Кадырову в качестве убежища для сбежавшего Якова Ароновича. А ведь Кадыров был даже другом моего дяди. И вообще я неплохо знала его семью. В такие моменты можешь начать плохо думать о людях. Но после того как я узнала всю правду про Арифа, я отказывалась верить в возможное предательство Кадырова. И оказалась права. Интересно,

что среди тех, кто появился в отеле, был и мой полноватый недруг, которого не сразу задержали.

Они приехали туда вчетвером на большом внедорожнике и им даже разрешили подняться на нужный этаж и проверить номер, в котором, конечно, никого не было. Теперь следовало уточнить, откуда они могли получить эту информацию. И полковник Кафаров поехал на самый тяжелый разговор в своей жизни к начальнику контрразведки, с которым тоже был знаком много лет. Нужно было понять, каким образом происходила утечка информации. Генерал Кадыров уверял, что никогда и никому не говорил о приехавшем Гольдфарбе и тем более не рассказывал о нашей группе. Пока не вспомнил, что нашу оперативную группу курировал его помощник Гариб Мамедов, который точно знал и о приезде Гольдфарба.

Оставалось проверить наши подозрения. Уже через час Кадыров вызвал к себе своего помощника и в его присутствии доложил министру о том, что Гольдфарб переведен в отель «Эксельсиор», где можно было гарантировать безопасность гостя. Нехитрая уловка, на которую и попался офицер-оборотень. Хотя почему «оборотень»? Обычный сукин сын, который деньги ставит выше службы и своих товарищей. Все правильно. Подлецы, пытаясь выжить и обогатиться, не выбирают способов. В этой жизни для них самое важное — быть успешными. А про честь и совесть они давно забыли, это для них отжившие и никому не нужные понятия, которые только мешают человеку быть успешным в этой жизни.

Но на этот раз телефон самого Мамедова был под контролем наших оперативников. Еще через полчаса мы уже знали, кому звонил Мамедов и кто именно координирует действия всей группы. Гариб Мамедов позвонил моему другому знакомому, тому самому высокому типу с прилизанными волосами. А тот связался сразу с двумя представителями зарубежных посольств и подтвердил возможность захвата или ликвидации приехавшего гостя из Израиля.

Но еще более поразительное ждало нас впереди. Оказалось, что брат Мамедова отвечал за поставку оборудования в «Кристалл-холл», и все ложи для особо почетных гостей были оборудованы завезенными материалами его фирмы. Как удобно жить, когда каждый имеет то, что охраняет. Так, кажется, говорил Жванецкий. По предложению Гольдфарба все эти ложи еще раз тщательно проверили. Об этом потом написали многие газеты и журналы, подробные сообщения появились в Интернете. Среди установленных сидений в специально оборудованной нише был спрятан гранатомет, который намеревались использовать во время проведения конкурса «Евровидения». Оружие было спрятано в таком месте, чтобы с расстояния в несколько метров выстрелить в Президента Азербайджана. Гранатомет был в идеальном состоянии, смазан и готов к бою. Оставалось только достать его и выстрелить.

Дальше — больше. Клубок начал распутываться. Выяснилось, что, кроме непосредственного покушения в самом «Кристалл-холле» во время проведения конкурса «Евровидения», в центральные отели города — «Хилтон» и «Мэрриотт» — должны были ворваться группы террористов, которые намеревались расстрелять часть приехавших зарубежных гостей и исполнителей. Акция была тщательно продумана. Оружие уже было распределено среди террористов. При этом планировалось ликвидировать как можно больше иностранных граждан, чтобы не просто сорвать проведение конкурса «Евровидения», а вообще похоронить подобную идею возможного сотрудничества Запада с Востоком и навсегда заклеймить Азербайджан как нестабильное мусульманское государство, не готовое развиваться в условиях цивилизованной Европы.

По всему городу начались аресты непосредственных участников покушения и спланированных террористических актов. Я лично выехала на задержание моих бывших знакомых. И должна признаться, что получила большое удовольствие от этого процесса. Мой полноватый недруг жалобно, по-бабьи причитал, очевидно, опасаясь, что я лично буду его допрашивать и пытать. Он выглядел настолько жалко, что мне не хотелось оставаться с ним в одной комнате больше минуты. А вот его высокий напарник повел себя более мужественно. Он отстреливался до последнего патрона, но, поняв, что спасения просто нет, застрелился. Наверное, это тоже был для него единственный выход…