Под знаком тигра
Шрифт:
Никогда так не каялся, никому так не молился…
Наука
— Э — э, парень, притормози. Я тоже думал, что наука — это баловство: не нужна она мне, простому человеку. Что птичек считать, да мышек потрошить — только деньги зря тратить, да дармоедов разводить. Другое дело кабана изучать, медведя, изюбря — с них хоть мясо, желчь, панты. Да и то — чего на них деньги тратить: не тревожь — они сами разведутся. А потом — не стреляй маток, да тигров поразгони, чтоб
Пока Васька-друг меня не поучил, так думал. Вернее, тигр Ваську, или нет: я — тигра. Тьфу ты. Кто кого учил? Ну, в общем-то, я виноват.
Было это в позапрошлый год. На бензовозе я тогда работал. С Васькой охотились вместе, участок у нас был — ключ Берёзовый. Соболей ловили да мясо стреляли. По выходным вместе, а в будние дни Васька один капканы проверял. Я его попутно довозил до участка, а вечером забирал.
Так и в тот раз. Утром доехали до Берёзового. Договорились, что жду его на обратном пути до шести вечера. Если к этому времени он не выйдет, значит, перевалил в другой ключ, да на попутках домой сам возвращается. Как всегда. Обычное дело.
Ну, вот. Подъехал я в пять и жду. Гадаю, поймался ли соболь, что на «Урале» живет. Это скала такая — «Урал» — издалека её видно, большая очень, с осыпью. Василий второй сезон не мог его поймать: профессор какой-то, а не соболь. Второй раз по своему следу почти не бегает, даже на приваде — под след, «на подрезку», капкан ставить бесполезно. На переходах — по валежинам, — капканы и петли или перепрыгивает, или обходит понизу — «очень крупный котяра» — так его и зовём. В ловушки — вообще не заглядывает. Вот что ты с ним сделаешь? Васька и умные книжки читал, и по свежему следу за ним с собакой гонялся — ни в какую.
Да, жду я друга, скучаю. Глядь: впереди между деревьями тигр пробирается — прямиком к трассе, перейти её норовит. Я — завожу и — к тигру. Стал напротив него, газую. Он здоровый такой, что лошадь, — хвостом постегал по кустам, клыки поскалил, да назад.
Смотрю, он за леском крутанулся, да опять к дороге — в другом месте перейти. Я опять подъезжаю, останавливаюсь напротив, газую. Тигр попсиховал и опять назад. Сделал дугу и далеко за спину заходит.
Ага, думаю: неграмотный тигр — не знает, что машины и задним ходом умеют. Даю задний ход. Останавливаюсь, газую. Тигр психует, а мне-то весело. Кабина у «МАЗа» железная, высоко над землей. «Я те покажу, — думаю, — кто на трассе хозяин!»
Снова полосатый крутанулся, и снова я — наперерез. «Хрена тебе!» — из окошка кричу. Тут он постоял, покрутил своим ушастым ящиком, отошёл чуть подальше от дороги и лёг под кедром. Лежит, на меня смотрит, только уши шевелятся.
Смотрю на часы: уже десять минут седьмого, смеркаться начинает. Ну, думаю, это на Ваську не похоже. Если бы опаздывал, то в воздух бы стрельнул: подожди, мол. В общем, постоял я ещё минут пять, да и домой рванул — хозяйство-то некормленое.
А потом что было!
Васька-то опоздал! Часы остановились у него — забыл накануне завести.
Говорит, даже слышал, как я отъезжал.
Ну вот, подходит он — уже дорогу видно, а навстречу — тигр! Встал на пути, рычит, не дает пройти. Ну, Васёк заорал на него матерно всяко-разно и задом-задом отступил. Как всегда. Обычное дело.
Круг, говорит, с полкилометра сделал, обошел то место и опять к дороге. Только выходить, а тигр как сиганет из кустов навстречу! Ревёт, хвостом бьёт. Васёк в ружье вцепился, орёт. На мушке держит, но стрелять боится: вдруг картечь
Опять задом отходит, но тигр совсем озверел: кидается к самым ногам, лапищей с когтищами воздух загребает, грохочет рыком…
Да, натерпелся Василий! Кто же знал, что такое может случиться?! Что тигр мстить так будет?!
Стоит Васёк, не шевелится — полосатый тоже стоит, рычит только. Как шевельнётся — сразу же кидается.
Сколько времени прошло — Вася не знает. Уже стемнело давно. Хорошо, что стоял он в десяти метрах от дороги. Грузовик спас. Издалека загрохотал пустым кузовом, осветил фарами деревья. Тут тигр не выдержал: пригнул голову и шмыгнул в сторону. А ноги у Васьки — как ватные. Ни на одну сопку, говорит, с таким трудом не поднимался, как на это дорожное полотно высотой полтора метра. Но успел, выбрался, смог перед машиной встать. Довезли до дому…
Вот.
А ты говоришь: нау-у-ка, нау-у-ка. Вишь, как природа мстит человеку. А сколько болезней те же мыши переносят? А речки мелеют? А леса сохнут?
Нет, брат, без Науки — нельзя!
Мать-героиня
— Повесить радиоошейник на тигрицу несложно: главное — найти тигрят. Зимой находишь район, где свежие следы тигрят, садишься в вертолёт и летаешь, ищешь. Сверху на снегу даже белку хорошо видно. Находишь, снижаешься до предела — тигрята от вертолёта не убегают — и стреляешь летающим шприцем со снотворным. Потом спускаешься к ним по лестнице, надеваешь на спящих радиоошейник и — или сразу сидишь на дереве и ждешь их мамку, или позже её где-нибудь перехватываешь: с радиоошейниками с точностью до метра по спутниковой системе можно определить местонахождение тигрят. А когда знаешь, где тигрята, тигрицу выследить уже нетрудно.
Но я уже не участвую в этом проекте — не нравится мне, что тигрята до смерти пугаются. Ушёл, как и друг мой, который с медведями работал.
Не слышал, что и на медведей пытались ошейники надевать? Медведь, кстати, несмотря на широкое распространение и большую численность, тоже является малоизученным животным. И за медведем радиослежение пытались наладить ещё до «тигриного проекта». Но медведь, как оказалось, не терпит на себе ошейника, в отличие от тигра. Тигр с ошейником ходит, а медведь — ни за что! Из шкуры вылезет, но от ошейника освободится! Мучились-мучились с медведями и решили зашивать капсулу с радиопередатчиком им в брюшину.
Вот друг и не выдержал такого обращения с животными.
И дело тут не в брюшине, а в том, что медведей ловят петлёй, как, впрочем, тигра и леопарда. Но если тигр и леопард, попав в петлю, ведут себя более-менее спокойно, то медведь за час, пока учёные, получив по радио сигнал, что петля сработала, доберутся до медведя, — он такое успевает натворить, что только диву даёшься на медвежье свободолюбие! Он всё вокруг крушит и превращает в щепки, он с такой силой затягивает петлю на лапе, что лапа теряет чувствительность, медведь начинает её грызть и откусывает себе пальцы! А без когтей медведь — считай покойник. Он будет голодать, пойдет к деревням, на свалки, начнет убивать скот и в итоге погибнет, успев натворить много бед. Поэтому мой друг бросил этот проект со скандалом и уехал в Лазовский заповедник. Там он стал ремонтировать испорченные берлоги.