Под знаком Вовки
Шрифт:
Ночью все спали наконец. Лариса вырубилась только коснувшись подушки, а он еще поворочался… Единственной бедой Петергофа летом были не белые ночи, а влажность. И белье категорически отказывалось сохнуть на балконе, почему и пришлось купить автомат-сушилку, и постель слегка отдавала влагой. Или это уже глюки на нервах?
Провожали Сашу на Сапсан тоже вдвоем. Чтобы «успокоить» жену, Виктор даже приобнял подругу на прощанье. И почувствовал все, что угодно, но только не то, в чем его подозревали. А девочки прощались будто навеки – опять со слезами и обещанием
Сели в машину молча, поехали. Из машины он тащил ее за руку.
– Не дергай ты меня! – тормозила она до самой квартиры.
– Трусы спущу сейчас и жопу ремнем надеру, - пообещал Виктор, - достала ты меня за эти сутки.
– Меня нельзя ремнем – я беременна…
Виктор медленно обернулся, отпуская ее. Дернул волосы, стукнул кулаком о стену…
– А как же – мозг? Мозг тогда как, Лара?!
– Ты не хотел признавать, что это Илья. Может подсознательно не хотел их воссоединения. То, что Саша…
– Как это может касаться нас с тобой? – рявкнул Турков и спохватился, опасливо замолчав и опуская взгляд на живот жены.
– Я решила, что все это сделаю – обязательно, и…
– Разведка, войсковое планирование, сама операция… А каким образом тогда твой мозг дал добро на бэби?
– Я перестала бояться. Пан или пропал. Пофигизм от отчаяния и решение…
– Тогда получается, сколько нам?
– медленно привлек ее Виктор, аккуратно сграбастав и прижав к себе всем телом.
– Задержка… мало еще. Но у меня всегда, как часы – ты знаешь. А еще слезливость… гормоны.
– Чем только думала - гормонами?
– Не хотела, чтобы моя беременность влияла на твое решение.
– Потом ты вспомнишь вот это все и будет тебе очень и очень стыдно, Лариса. Что я сделал не так, скажи хоть… а лучше сразу списком. Я люблю тебя, мне хорошо с тобой… может просто не умею показать, как сильно? Научи, покажи… - медленно целовал он ее лоб, щеки…
Подхватив подмышки, подсадил на тумбочку, чтобы облегчить доступ к губам.
– Дурочка моя… Горе ты мое от ума. Господи… ну бред же какой.
Глава 40
Правая рука онемела, ноги будто набиты ватой. А в голове маты, маты… деревенские, с местечковыми особенностями произношения. Кажется - рвалось что-то внутри в клочья и сыпалось под ноги…
Илью я узнала сразу, только взглянув в глаза. Да, издалека и не узнаешь – мужик расцвел без меня. Заматерел, приосанился… маты, маты…
– Саша, садись здесь. Ты пятнами вся… посиди минуту, успокойся.
– Давай конкретику, долго я тебя не выдержу, - хрипнула я, - помолчу пока, а ты рассказывай. Я… сейчас будто в параллельной реальности, Илья – даже подумать о подобном не могла, не ждала от тебя. Дурь какая-то, полная шизофрения.
– Я тоже не совсем в себе сейчас, Саш. Хотя и готовился – заметил Тура в машине у той дамочки. А потом она подошла с разговорами – заметная… месяц спал вполглаза, - расстроенно
– Почему ты не ушел по-людски? Чтобы люди тебя не искали, чтобы я с ума не сходила?
– Я не собирался от тебя уходить. Я мразь и сволочь, Саша, но не до такой же степени?
– Все значит устраивало, если не собирался?.. Илья! Клещами мне из тебя вытаскивать? Ты попался – колись. И люди меня ждут, – опять поднималась откуда-то изнутри чернота… но уже слабее, не так черно. Я никогда и ничего подобного не чувствовала и не испытывала. Я даже не знала, как это называется… разве что - бессильная ненависть? Но уже снулая какая-то, бессмысленная совершенно.
– Я многого так и не вспомнил. Не помню ничего после того, как Веська упомянул сервисы-контроллеры, а меня с них перемкнуло на идею – свежую, классную…
– И… в чем же ее суть? – шевельнулось внутри что-то человеческое, вполне нормально окрашенное.
– А вот тут уже темно. Похоже я по-дурацки тормознул на трассе. Голова забита мыслями? Или там женщина голосовала, или пара… это просто логика – насколько я себя знаю. Ударили по голове – факт. Шишка с пол кулака и амнезия – да. Я, Саша, все про нее сейчас знаю – ретроградная, конградная, антероградная, ретроантероградная…
– И какая из них твоя?
– Я не знаю! В больнице не был. Меня подобрали на дороге, стоял на коленях и шатался, держался за голову. Машина наша… я не знаю где она. Я и как нашли меня не помню – это по ходу ретроантероградная. Когда из памяти выпадает информация о времени до и после травмы.
– Почему тебя не лечили?
– Лечили. Сейчас, Саша… я все расскажу. Не получается так, чтобы что-то оправдывало меня, - потер он руками лицо и отчаянно взглянул в сторону дома. Растерянно улыбнулся: - Как ни крути, а по морде я получил за дело. Потом же вспомнил все-таки… и оставил все, как есть. Смысл сейчас жевать подробности - только делать тебе больнее.
Действительно… сильные эмоции схлынули, навалилась дикая усталость. Я уже даже видела мир вокруг себя, замечала траву, красные тюльпаны рядком, между ними нарциссы кустиками. Я касалась рукавом веточки и слышала запах смородинового листа.
Спасибо за таблетку, Лариса, сейчас я хотя бы в состоянии говорить с ним. И нет – мне нужны подробности. Все до самой последней. Чтобы больше не возвращаться ни умом, ни сердцем. Что чувствую сейчас к Илье и вообще, кроме усталости - пойму потом, когда сойдет эта… наркота, судя по общему состоянию. Но чего я не понимала сейчас и категорически… я не понимала себя – зачем, почему? По кому на хрен?! Все эти годы...
Тяжело вздохнула.
– Подробно, как есть – говори все. Иначе… будем восстанавливать твою память у следователя путем опроса свидетелей. Ты в настоящий момент двоеженец, Илья. Отмолчаться не получится, я слушаю тебя – говори.