Под знаменем Льва (=Конан-Освободитель)
Шрифт:
— А как Фадий узнал об этом донесении?
— Милон Аргосийский устроил по случаю большое празднество. Причина ни для кого не была секретом. Да, и вот еще что: Милон выставил из страны этого горе-посла Квесадо. В последний раз его видели в сопровождении аргосийской стражи на дороге в Аквилонию. Надо будет сказать Вибиусу, что Квесадо только теперь и остается, что попроситься в мусорщики. Больше он ни на что не годен. Зато наш безумный король, может быть, больше не будет совать нос в государственные дела. Пусть бы предавался своим утехам. Ступай, Альцина,
Освободительная армия, подобно серебристой реке длиной в лигу, двигалась вперед по лесам, полям и лугам прямиком к воротам Каларии. Впереди на вороном жеребце ехал Конан-киммериец. Над городскими башнями реяли флаги, и среди них не было больше черного орла короля Нумедидеса. Горожане толпились в городских воротах, запрудили узкие улицы, высыпали под высокие крепостные стены. Душа варвара при виде толпы горожан дрогнула. Никогда киммериец не доверял людям цивилизованного мира.
Обернувшись к ехавшему на полшага сзади на белоснежной кобыле Троцеро, Конан бросил:
— А ты уверен, что нет ловушки?
— Голову на отсечение! — весело отозвался граф. — Я слишком хорошо знаю своих людей.
Конан какое-то время всматривался в толпу. Потом решился.
— Что ж, если так, — вздохнул он, — тогда нечего въезжать в город как завоевателям.
Он развязал ремешки шлема, повесил его на луку седла. Спешился, бряцая оружием, и направился к воротам пешком, держа коня в поводу.
Так Освободитель вошел в Каларию. Склоняя в приветствии голову в ответ на восторженные крики, спокойно шел он вдоль живого коридора. А Просперо, ехавший следом, нагнал Троцеро, придвинулся ближе и тихо шепнул:
— А мы-то, дураки, ломали позавчера голову: кто сядет на трон после Нумедидеса?
Граф Троцеро в ответ сухо улыбнулся и пожал закованными в броню плечами. В этот момент он въезжал в ворота и высоко поднял руку, приветствуя своих верных и преданных подданных.
Зуландра низко склонился над развернутой картой, концы которой придерживали четыре брусочка драгоценного металла. Повернувшись к Альцине, наконец отдохнувшей и переодевшейся в длинное развевающееся платье желтого атласа, великолепно подходившее и к ее роскошной фигуре, и к пышной гриве черных волос, колдун сказал:
— Шпион Вибиуса Латро донес, что сейчас Конан вместе с войском отдыхает после сражения. Скоро они двинутся на север, сначала к реке Хорот, потом — на Тарантию. Единственное место, где можно их остановить, — колдун ткнул пальцем в карту, — это Имировы Хребты. Вот здесь, в Пуантене, у них на пути. А единственная сила, которая в состоянии это сделать, — Королевский полк герцога Нумитора, что охраняет сейчас крепость Тандару в Вестермарке Боссонском.
Альцина тоже взглянула на карту:
— Тогда надо приказать герцогу немедленно двинуться на юго-восток, оставив в крепости лишь небольшой отряд.
Колдун
— Из тебя вышел бы неплохой полководец, крошка, — заметил он. — Гонец с этим приказом уже в пути. Но посмотри, — и Зуландра измерил пальцами расстояние, — Конан успеет сюда за три дня, и у герцога просто не будет времени, чтобы добраться до Хребтов. Так что придется и мне вмешаться — задержать киммерийца.
— Но как?
— Ну, я не первый год знаком с небесными духами и могу устроить любую погоду. У меня есть целый план, чтобы не выпустить его из Каларии. Проверим, не разучился ли я колдовать!
Конан стоял на городской стене рядом с недавно избранным новым главой города. Когда они выходили из дворца, день был безоблачный, а теперь по всему мгновенно потемневшему небу потянулись бесконечной чередой свинцовые тучи.
— Не нравятся они мне, — сказал горожанин. — И так лето все было дождливое, и вот, пожалуйста, опять повернуло на непогоду. Того и гляди, от урожая ничего не останется. А! Началось! — заключил он, отирая со лба первые крупные капли.
Едва они спустились по винтовой лестнице вниз, подскакал Просперо.
— Конан! — гаркнул он. — Ты зачем опять сбежал от телохранителя?!
— Клянусь Кромом! — в тон ему воскликнул киммериец. — Не нужна мне никакая охрана. Я люблю гулять в одиночку.
— Эта плата за власть, — отвечал Просперо. — Ты теперь не просто главнокомандующий, ты символ освобождения. И тебя надо охранять, как, например, знамя. Ибо стоит врагу свалить тебя — и это на три четверти будет уже наше поражение. Не забывай, в Каларии полным-полно королевских шпионов, которые только и ждут случая вонзить тебе в спину нож или же подсыпать какой-нибудь гадости в вино!
— Плевать я хотел на этих отравителей! — рявкнул Конан.
— Конечно, — сказал Просперо, — но ведь от яда можно и умереть, ты все же смертный. Так что, милостивый мой господин, нравится тебе или нет, а нам придется возиться с тобой, как с новорожденным принцем. Понимаю, ты недоволен, но придется смириться.
Киммериец тяжко вздохнул:
— Слишком много чести для такого бродяги. Смотрите, однако, какая туча! Вернемся лучше во дворец, пока она нас не накрыла.
Конан с Просперо пустили коней галопом, а новоиспеченный глава Каларии затрусил вслед по мостовой ровной рысью. Небо расколола фиолетовая вспышка, и гром глухо зарокотал подобно тысяче барабанов. Начался ливень.
Глава 9
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЖЕРЕБЕЦ
Пока разверзшиеся хляби немилосердно поливали дождем жителей Пуантена, и не помнивших такого потопа, над прекрасной Тарантией сияло улыбающееся солнце. Греясь в мягких лучах на дворцовой террасе, Зуландра Тху смотрел вместе с Альциной и Хиау на созревающие поля, где налившаяся пшеница стояла подобно золотым копьям. Танцовщица снова превосходно выглядела в новом длинном атласном платье, с алмазами в черных, как ночь, волосах, свежая и отдохнувшая.