Под знаменем Воробья

Исьемини Виктор

Филька, очевидно, выдал все, на что был способен, удивив даже своих приятелей. Очевидно, в бою он иногда выделывал что-то подобное, но тогда следить за ним было, конечно, некогда. Иное дело теперь, тем более, что «цирковые номера» следовали один за другим. Эльф пускал стрелы в прыжке, с разворота, из каких-то немыслимых поз. Причем все это с бешеной скоростью, не тратя, кажется, ни секунды на то, чтобы прицелиться. Его правая рука мелькала — к колчану и обратно, обгоняя взгляды зрителей. Иногда начинало казаться, что не эльф пускает стрелы, что они сами мгновенно вырастают из мишеней. В этом было, пожалуй, нечто мистическое…

Пока Филька бесновался на песке, Никлис затесался

в толпу сервов и через пару минут словно стал там своим человеком — кого-то хлопал по плечу, кому-то давал хлебнуть из своей фляжки, а какому-то растяпе вернул ловко вытащенный у него же ножик: «Ты это… смотри — не теряй…» Как-то само собой получилось, что бывший воришка завладел общим вниманием и рыбаки, развесив уши, слушали его комментарии:

— Во гляди, чего дает!.. Эко он может-то, а я и сам не знал досель… Смотри-смотри, из-за спины прямо стрельнул!.. Ну, мужики, вы чего не говорите, — мужики между тем молчали, — а человеку такое невмочь сотворить с луком и стрелами, как этот, слышь-ка… Во дает! Ну, эльф, ну мастак!..

— Это что же, дяденька, — вытирая рукавом сопли, спросил у Никлиса какой-то парнишка, — за что же нелюдю да такое перед человеком мастерство дадено, а? Ить человек же отродясь так не сможет.

— Не сможет, сынок, верно. Просто так не сможет. Человек, слышь-ка, должен за такое мастерство Гангмару душу продать, а у эльфа это… Души и так нет. Нелюдь и бездушное Гунгиллино дитя, во как! И завсегда, сынок, так бывает, — проникновенно повел Никлис, — что у нелюдя или у бездушной твари какое-то могущество перед человеком. Вот, к примеру, возле города Дурнур есть место, где в колодце сидит бес, который, слышь-ка, бес творит такое…

Никлис принялся напропалую врать о всевозможных фантастических тварях (не забыв, между прочим, и альдийских вампиров, благо Ннаонна его слышать не могла) — и плел свои побасенки до тех пор, пока кто-то из местных, обуянный патриотическим пылом, не перебил его описанием персонажей местного фольклора. Здешние края тоже не были обделены присутствием нечистой силы, во всяком случае суеверий хватало.

Тем временем Филька опустошил два колчана и, довольный собой, подошел к друзьям, которые издали взирали на его представление. Эльф покраснел и тяжело дышал, но голос его был бодр:

— Ну как?

— Здорово! — однозначно определил Кендаг.

Сам отличный лучник, он не мог не оценить мастерство приятеля.

— То-то же! — Филька тряхнул золотистой шевелюрой, улыбнулся, потом сделал серьезное лицо и заорал своим ассистентам. — Эй, вы, бездельники! Мишени убрать, все мои стрелы собрать! И глядите осторожно там, чтобы стрелы мне не попортили…

Спустя полчаса Никлис оставил своих новых приятелей и предстал перед Ингви:

— Ну порядок, твое демонское, то есть, господин капитан. Есть у них тут в озере, слышь-ка, страшенная тварь. Змеюка такая черная. Живет под водою, но это… Бывает из-под воды вынырнет, крылья развернет — и летает, летает…

— Просто летает? — переспросила Ннаонна.

— Как бы не так, просто! Ежели бы просто летала — так и толку в ней бы не было, — рассудительно объяснил Никлис, — и овцу утащить может, и лодку перевернуть, и другое там всякое…

— Неплохо, конечно, — промямлил Ингви, — но из-под воды — это лишние сложности.

— Почему? — живо переспросила вампиресса.

— Ну, видишь ли, На, если я создаю иллюзию, то она — только видимость, то есть не может воздействовать на материальные объекты. Значит не может раздвигать воду, не может вызвать на поверхности концентрические круги и так далее… Будет непохоже.

— Туман, — Кендаг высказался как всегда лаконично.

— Да, она может вынырнуть из тумана.

Из моего тумана, хотя и тут свои сложности… А какого эта змея размера, Никлис?

— Да кто ж ее, господин капитан, знает? — Ухмыльнулся тот. — Ее ж по правде-то никто не видел!.. Потому как и нет ее вовсе… Это…

* * *

…Длинный и гибкий И слишком уж страшный — Так чтоб быть опасным — Морской змей морской буду я. Слишком невероятный, О невероятный, Так чтобы быть сказкой, Морской змей морской буду я. Рассекающий воду резиновым телом И. Кормильцев

На рассвете следующего дня местные жиденькой струйкой потянулись из деревни к берегу. На плечах они несли весла и снасти. Обычное начало дня трудов — рыбаки собирались на свою ежедневную войну с голодом и нищетой. Война безнадежная, но прервать ее невозможно… Война без конца и без надежды на победу…

Вдруг они прервали свое монотонное привычное занятие — чуть в стороне на берегу стоял колдун, командир наемников. Рыбаки сбились в кучку, настороженно наблюдая за действиями чародея. Тот стоял, по колено погруженный в густой, словно кисель, слой тумана. Сегодня туман был какой-то необычный — стелющийся над водой, плотный…

Чародей простер руки перед собой, что-то неразборчиво бормоча… Внезапно — рыбаки все, как один, вздрогнули от неожиданности — туманное марево всколыхнулось, где-то над неподвижными в этот тихий предрассветный час водами озера наметилось некое движение. В призрачном сумеречном свете пока еще невозможно было определить, что именно происходит. Вот словно волна тумана поползла к берегу — точно к тому месту, где у кромки воды стоял наемник. Один из рыбаков довольно громко охнул — над молочно-белым маревом медленно и как-то торжественно вознеслась хищная небольшая голова на гибкой змеиной шее. Шея тут же приняла изящнейший лебединый изгиб. Туман пошел волнами, отмечая продвижение гибкого тела. Вот странная тварь из озера остановилась перед колдуном. Черная голова с горящими угольями хищных глазок покачивалась теперь перед лицом чародея. Тот протянул руку, что-то тихонечко напевая — змеиная шея склонилась к нему… Тварь, словно кошка, потерлась щекой о ладонь чародея. На миг из тумана стрельнули черные крылья — тварь словно увеличилась в размерах в несколько раз. Крылья бесшумно сложились, черная голова на секунду обернулась к толпе рыбаков. Глаза сверкнули адским пламенем, распахнулась неожиданно большая пасть с двойным частоколом белоснежных зубов, затем морда твари вновь повернулась к магу. Стрельнул раздвоенный язык, почти коснувшись низко надвинутого капюшона, тварь быстро, но плавно стекла обратно в слой тумана и заскользила в сторону открытой воды, ее движение отмечалось лишь легким колебанием дымки над водой… И тишина — ни плеска, ни вздоха…

— Что, видали? — внезапно раздался громкий голос среди кучки рыбаков.

Многие вздрогнули от неожиданности. Никлис появился словно из-под земли. Усмехнулся, хлопнул по плечу кого-то из своих вчерашних собеседников.

— Видали, говорю? — Жизнерадостно осведомился Никлис у обалдевших рыбаков. — Мой-то командир, как услыхал про вашу тварь — прямо так развеселился. Очень, говорит, полезное дело. В самый раз, говорит, такую зверюгу на людей принца натравить, ежели сунутся. Только очень, говорит, трудно ее из пучины вызвать да дружбу, слышь-ка, с ней завести…