Подаренная ему
Шрифт:
Распахнул шкаф, осмотрел полки, ища что-нибудь подходящее, чтобы укутать её, однако на глаза попадались только многочисленные рубашки и пиджаки. Стопка полотенец, футболки… Ожидая, что Стэлла пойдёт в душ, я вытащил что-то из её тряпья и сжал в руках. Тонкая, мягкая ткань, пропитанная её запахом. Закрыл глаза и, стиснув челюсти, сжал сильнее. Только-только начавшая остывать кровь забурлила с новой силой, вены вздулись от напряжения. Хотелось вернуться и… Я и сам не знал, что мне хотелось сделать. Чувствовал себя диким зверем, способным на что угодно. Её запах принадлежит мне, её пальцы принадлежат мне, вьюн на её бедре принадлежит мне. И никто не имеет права
— Знаешь, Алекс… — услышал я приглушённый, сиплый голос Стэллы со стороны постели, — меня никогда не спрашивали, хочу я или нет. Никого это не интересовало.
Медленно обернувшись, я посмотрел на неё. Обхваченное пальцами запястье, отражение силуэта в затянутом сумерками стекле. Почувствовав на себе мой взгляд, она отвернулась от окна и посмотрела на меня. — Ты говоришь, что всё закончилось? На этот раз, может быть. Но только на этот. И сколько таких раз будет ещё… — чуть заметно поморщившись, она качнула головой. — Меня никогда не спрашивали, хочу ли я. Все только брали. Брали, брали, брали… — Руки её сжались в кулаки. На какой-то миг она вскинула голову и затем опустила её. Выдохнула. — Я ни разу не занималась сексом по своей воле, — добавила совсем тихо, будто слова царапали ей горло. — По-всякому бывало… но чтобы хоть раз меня спросили, хочу ли я — нет.
— Я обещаю тебе, что больше подобного не повторится, — сказал я твёрдо.
Ярость, и без того раздиравшая мне нутро, стала просто бешеной. Я понимал, что должен как-то успокоить Стэллу, помочь ей, а только после давать волю собственным чувствам, но как сделать всё это, не имел понятия. Шагнул к постели, и Стэлла тут же прищурилась. Во взгляде появилась какая-то ненормальная, обречённая усмешка.
— Ты обещаешь? — чуть запрокинув голову, она засмеялась сдавленным, лающим смехом, а после, резко замолчав, снова покачала ею. Опять обхватила запястье.
— Что у тебя с рукой? — не выдержал я.
Стэлла как будто не сразу поняла меня. Глянула с вопросом и только после, на миг сжав пальцы сильнее, разомкнула их.
— Ты спрашивал, что я делала до того, как попала на улицу?
Я понял, что не хочу слышать этого. Просто не готов. Нервы и без того перекрутились, как натянутые тросы, безумное желание крушить всё подряд едва не разрывало вены. Уже догадываясь, к чему она клонит, я сомкнул руки в кулаки так крепко, что ощутил напряжение во всём теле. Только тонкая ткань какой-то девчоночьей тряпки удерживала меня в относительно здравом рассудке. Каждую тварь убью, блядь! Если хоть кто-то ещё попробует прикоснуться к ней…
— Я помню, что его звали Дик — человека, который подобрал меня. Думаю, это его ненастоящее имя, но другого никто из нас не знал, — заговорила она, не глядя на меня. Сжала губы, словно на несколько секунд возвратилась куда-то далеко назад, в своё собственное прошлое, и грудь её приподнялась на вдохе. — Если честно, поначалу я мало чего понимала. Не знаю, что случилось до этого и сколько дней я провела на улице, но когда Дик привёл меня… — она усмехнулась. — По своей детской наивности я думала, что теперь всё будет хорошо. Но хорошо не стало, Алекс, — тронув запястье, она пронзила меня взглядом. Встала, запахнула раскрывшийся было пиджак и, подойдя к окну, оперлась ладонями о подоконник.
Я сделал ещё несколько шагов к ней. Что, нахрен, за Дик?! Что он сделал с ней?! Я знал, что должен что-то сказать, но горло сдавило. Мысли перемешались, а слова застряли в глотке. Стоило мне дотронуться до плеча Стэллы, она дёрнулась,
— Маленьким детям хорошо подают на улице, Алекс, — вновь заговорила она таким тоном, как будто это её совсем не касалось, как будто разговор вызывал у неё скуку. Только сиплые нотки, временами проскальзывающие в голосе, выдавали — ей не всё равно. Хриплые нотки и пальцы, растирающие левое запястье. — А ещё… ещё маленького ребёнка можно быстро научить уму разуму. Достаточно просто продержать его прикованным к железному столбу несколько дней. Если всё это время не давать есть и пить, выходит ещё действенней. И свет… Хотя к темноте можно привыкнуть.
— Ты привыкла? — просипел я.
— Привыкла, — уголок её рта дрогнул. — И не только к темноте.
— Ты не пыталась бежать?
Улыбка её стала более заметной, наполнилась сарказмом, мрак зрачков поглотил болотную радужку. И до меня вдруг дошло — никакой она не волчонок. Красивая молодая волчица, загнанная в круг из красных флажков, но продолжающая грызться за собственную жизнь. Мне хотелось обнять её, запустить пальцы в тёмные растрёпанные волосы и прижать её голову к своему плечу. Вдохнуть её запах и простоять так до тех пор, пока она не поймёт, что сегодняшний день — прошлое, которое никогда не повторится, ибо я этого просто не допущу.
— Пыталась, — ответила она спустя некоторое время. — Трижды. И трижды мне объясняли, что делать этого не стоит. В третий раз особенно усердно, так усердно, что я наконец поняла. До сих пор помню тот подвал с металлическим столбом. — Набрав полные лёгкие воздуха, она судорожно выдохнула. — Мне кажется, никто не ожидал, что я настолько живучая…
— Стэлла. — Я всё же подошёл и присел рядом с ней на постель. Положил ладонь ей на колено. Она лишь равнодушно глянула на мою руку и, отвернувшись, опять заговорила:
— Так прошло примерно четыре года. А потом… Потом из маленькой девочки я начала превращаться в девочку побольше. Начала взрослеть. Вроде и маленькая, а уже не то… Но Дик в накладе не остался. Этот подонок умел использовать свой товар с наибольшей для себя выгодой. Ни начавшие взрослеть мальчики, ни девочки, исключением не были. — Повернувшись, она посмотрела мне в глаза. Прямо, без утайки. — Когда это случилось в первый раз, я пожалела, что не умерла раньше. А потом… потом привыкла и к этому. Человек ведь тварь, Алекс, тварь, которая привыкает ко всему.
Стоило мне понять смысл её слов, комната сжалась, весь воздух резко куда-то подевался, стены накренились. Её голос всё ещё раздавался в ушах, заставляя кровь бить в виски и превращая мысли в отскакивающие от черепной коробки каучуковые мячики. Так они и прыгали внутри моего черепа, отбивая бешеную чечётку и смешивая всё, что ещё было разумного в кашу из осознания, чем была наполнена вся её жизнь. Встав, я взъерошил волосы. Ничего не соображая, пересёк комнату, упёрся в стену и пересёк ещё раз. Скотина! Уничтожу! Уничтожу — единственное, что пульсировало в голове. Во рту пересохло, из нутра так и рвался рык. Стэлла сидела и смотрела на меня. Вроде бы, на меня, но в то же время куда-то мимо, и я понятия не имел, что делать со всем этим дерьмом! Единственное, на что я был способен в настоящий момент — разрушение. Разнести всё к чёртовой матери, чтобы камня на камне не осталось! Подняв на Стэллу тяжёлый взгляд, я увидел её тёмные, наполненные непроглядной мглой глаза. Пустота, пробирающая до самого нутра, просачивающаяся в сердце, оставляющая на нём ядовитые ожоги…