Подари мне другую жизнь

Леннокс Нина

— Глинтвейн, — сделал заказ Стас,— четыре, — заметил входящих Алину и Ярика.

— Покатались просто отлично! Сейчас бы чего-нибудь горячительного... — потер руки Ярик, усаживаясь рядом с Алиной, напротив Веры и Стаса. — Еще бы кто-то поменьше не смешно шутил, и было бы зашибись.

— Ты намекаешь слишком толсто, — паясничала Алина. — Вспомни лучше, кто слишком много трепался о своих путешествиях, золотых и платиновых картах и портил всю атмосферу.

Вера на это только улыбалась, понимая, что подруга нашла себе стоящую пару. Осталось только

ей это признать. Хотя, с Яриком ей будет, ой, как не просто...

Стас сжал руку Веры под столом. Его шершавая, теплая ладонь окутывала ее маленькую ладошку мужской силой и умиротворяющим спокойствием. Так хотелось поверить в сказку, но ей было нельзя. Алина шикнула на Ярика, они опять вступили в какую-то битву. Вера словно очнулась и выдернула руку. Что же она творила?! Ее время на любовь и романтику вышло. Она зря тешит себя призрачными надеждами. Проще разбить себе сердце сразу и самой задушить глупые мечты в зародыше. Так будет лучше... Для всех.

— Я хочу домой. Прямо сейчас, — капризно сказала она, вставая.

— Вера... — начала Алина, но та вышла из кафе, оставаясь ко всему глухой.

Убить! Убить все надежды! Сразу, чтобы потом не было так больно. Стас быстро догнал ее, спрашивал, что случилось, но она перестала быть собой, став стервой. Он отвез ее домой, находясь в смятении от смены настроений девушки.

— Я позвоню. Встретимся ближе к твоему дню рождения? — предложил Стас.

Почему так долго? До ее дня рождения месяц. Он пока не мог разобраться в себе. Что хотел от нее? И как этого добиться? Если изначальной целью было заставить мышку признать его превосходство, то почему же тогда ему понравился их поход на каток? И, самое странное, почему он хотел еще?..

Она кивнула и молча вышла. Это не имело значения. Было неважно, когда он позвонит, и позвонит ли. Больше она не ответит. Ее линия занята. Смертью.

Глава 7.

Стас оставил машину на парковке бизнес­центра и вышел, ощущая сильное раздражение и недовольство. Он терпеть не мог эти пыльные офисы, офисный планктон, всю эту канцелярию! Но если отец в ультимативной форме попросил явиться, значит, его желания мало кого волновали.

Весь второй этаж в этом здании принадлежал отцу. Со Стасом поздоровался каждый сотрудник, пока он шел к нужному кабинету. Все эти люди в черно­-серых костюмах… Мрак! Эти женщины, абсолютно однотипные и скучные. У большинства — очки и нулевой размер груди. Он бы точно не дожил до круглой даты в тридцать в таком унылом месте.

— Входите! — разрешил мужской голос, когда он постучал в дверь.

— Добрый день, отец, — сдержанно поздоровался Стас, проходя к дивану.

— Маша, кофе, пожалуйста, — распорядился Эрнест Аристархович по интеркому. — Ты что будешь? — поинтересовался у сына.

— Ничего.

— Один, черный, без сахара. — Нажав кнопку отбоя, мужчина развернулся к Стасу, пригвождая его к месту острым взглядом. — Как всегда, без настроения?

— Наоборот, настроение отличное. Выпью кофе в ресторане

после нашего, я уверен, радостного разговора.

Отец осуждающе покачал головой. Общение со Стасом всегда проходило напряженно.

— На повестке дня два важных вопроса, сын. И оба касаются твоей жизни. — Мужчина сел за стол.

— Можно я угадаю? — Стас подался вперед, ближе к столу. — Сыну скоро тридцать, да? Думаешь, какой подарок мне подарить? Спасибо, не надо. Работать я не хочу.

— Ты прав, Станислав.

— Ууу, Станислав, ясно. Я пойду, наверное. Начало разговора не предвещает ничего хорошего.

Он уже встал, намереваясь уйти, когда его остановил грозный голос отца.

— Сядь! — прорычал отец, кидая на стол толстую папку с бумагами. — И прекрати свой цирк! Не забывай, с кем ты разговариваешь! Иначе, — сделал говорящую о многом паузу, — я сию же минуту позвоню в банк. Будешь ездить исключительно на метро и автобусах!

— Конечно, пап. — Стас вернулся на свое место. — Ты обещаешь мне эту страшную расправу уже несколько лет подряд. Но, признай, ты же не переживешь такого позора? Твой сын, сын такого выдающегося бизнесмена, и будет ездить на метро.

Лицо Эрнеста Аристарховича замкнулось. Он терпеть не мог хамского, вызывающего поведения сына! Подобная тактика ведения разговора стала входить у Стаса в привычку.

— Сынок, — дружелюбно произнес он, — рано или поздно шутки закончатся. Весь мир и так видит, какой оболтус у меня вырос! Все знакомые и партнеры и так понимающе качают головами, выражая соболезнования по поводу выросшего бездельника и лодыря. Не сын, а непонятно что!

— Ну так приведи их всех сюда, я встану на колени! — перешел на крик Стас. — Буду молить этих незнакомых мне людей, на которых плевать я хотел, простить меня, такого несносного придурка! Конечно, папочка трясется за репутацию. О, Боже мой!

— Прекрати этот цирк, — спокойно выговорил мужчина, беря себя в руки. Но его обманчивое спокойствие не могло провести никого в этом кабинете. — Меня не волнует мнение людей. Меня волнует то, что они правы. На какой черт ты учился в Гарварде, на факультете бизнеса?! Ты знаешь, сколько это стоит? Или, не заработав и копейки в своей жизни, ты не умеешь ценить деньги?

— Будто я просил тебя посылать меня в Гарвард, — отмахнулся Стас. — Это же ты не знал, как показать своим друзьям, что тебе все в этом мире по карману. Может, вспомнишь, чего я хотел, а, папочка?

Отец молчал.

— Я хотел поступить в Университет нефти и газа, на факультет инженерной механики. Нравились мне физика и математика, не хотел я ковыряться в твоих счетах, бумажках и отчетах! Не хотел отвечать ни за какое строительство, планировку и прочую бизнес­чушь! Но ты решил за меня. Сидел с атласом и рассматривал университеты по всему миру, где будет дороже получить образование, чтобы никто и подумать не мог, что ты что­тоне можешь себе позволить, — закончил Стас и выдохнул. Он сделал это… Наконец-то все высказал отцу.