Подари мне любовь
Шрифт:
– Любишь командовать? Точно как моя сестрица. Улыбка, подаренная им Эрике, заставила ее снова покраснеть и совершенно забыть об уничижительном обращении. Кроме того, в низу живота мгновенно начал раскручиваться жаркий смерч, проникавший в каждую частицу тела. Эрика не могла объяснить, почему его слова звучали комплиментом или отчего в душе загорелась такая радость.
И тут девушка опомнилась и застонала про себя. Опять его красота так подействовала на нее. Ведет себя, словно глупая деревенская девица, ни на что больше не способная, кроме как вздыхать и жеманиться от похвал кавалера. Если она хочет, чтобы ее уважали и слушались,
– Твое имя?!
– снова рявкнула она. Незнакомец чуть встрепенулся, но тут же обмяк. Почему он обвис на руках, почему так напрягает жилы, ведь достаточно выпрямиться, чтобы ослабить натяжение?…
– Я Селиг Благословенный, из норвежского рода Хаардрадов.
Эрика услышала, как за спиной чуть шевельнулся Терджис. Должно быть, сочувствует земляку. Оставалось надеяться, что викинг не поверит столь очевидной лжи. Девушку передернуло от раздражения: неужели незнакомец не смог придумать ничего умнее?
– Тебя выдает внешность, - усмехнулась она, но тут же вновь услышала собственный голос:
– Я знаю, что корнуэльские кельты - настоящие великаны, так что ты, вероятно, один из них. Но зачем врать? Мы с ними не враждуем. Они даже помогали нашим людям сражаться против саксов.
– Но как ты очутилась в Уэссексе?
– в свою очередь спросил Селиг.
Уклончивые ответы приводили ее в бешенство, как, впрочем, и смущение, которое узник столь убедительно разыгрывал. Эрика дала ему возможность оправдаться, очиститься от подозрений и получить свободу, однако незнакомец отказывался принять удобную подсказку и, похоже, вообще не обратил на нее внимания.
– Ты находишься в Восточной Англии, если хочешь звать, недалеко от Бедфорда.
– Это невозможно.
– Так, значит, я лгунья?
Эрика, плотно сжав губы, обернулась к Уолноту:
– Почему его обвиняют в шпионаже? Гневно блестевшие глаза и раскрасневшееся лицо хозяйки без слов предостерегали капитана не отвечать ни, на каком языке, кроме датского, что тот и сделал, причем довольно бегло.
– Вернувшийся патруль нашел его лежащим у забора. Он прятался во мраке, стараясь остаться незамеченным, и подслушивал, как стражники говорили о смене караула.
Эрика хотела что-то сказать, но вмешался пленник:
– Прежде всего, я сидел, а не лежал, и хотел, чтобы меня заметили, поскольку сомневался, что смогу сделать хотя бы один шаг.
– Но его мешок был набит только что приготовленной едой, - поспешно добавил Уолнот, - вероятно, украденной с нашей кухни. Может, он расшибся, когда карабкался через ограду, потому что ворота были заперты?
Эрика подняла брови:
– Ты считаешь, что он еще и наш грабитель?
– Или то, или другое, - настаивал Уолнот.
– А может, даже беглый раб.
Девушка поняла, что Уолнот был полон решимости заполучить жертву на расправу, но что касается послед" него утверждения, тут он промахнулся. Если этот человек в самом деле беглый раб, в чем Эрика сомневалась, здесь он обретет свободу. Многие искали убежища у датчан и чаще всего получали его, точно так же, как рабы датчан неизменно пытались сбежать в Уэссекс и Западную Мерсию. Что же касается воровства…
– Едой меня снабдила добрая хозяйка, и живет она к северу отсюда, - объяснил узник, с трудом выговаривая слова.
– Найти ее и расспросить совсем нетрудно.
Эрика была склонна верить незнакомцу хотя бы потому, что
Но сегодня судьба незнакомца была в ее руках. Эрика не могла так просто оправдать и отпустить узника. Вполне законное подозрение вызывали его попытки спрятаться от стражи и подслушать чужой разговор, как, впрочем, и слишком хорошее для кельта знание датского языка. Но сейчас между их народами заключен мир, так что какое это имеет значение? И к чему ему понадобилось знать время смены караула? Для этого вполне достаточно понаблюдать за усадьбой. Эрика может позволить себе быть великодушной.
– Относительно воровства…, пожалуй, стоит поверить сказанному тобой и отыскать женщину, - согласилась она.
– Но по какой причине ты оказался здесь и каким образом тебя обнаружили?
Узник покачал головой, и девушка подумала, что тот откажется отвечать, но он медленно, словно во сне, произнес:
– Я искал помощи. Голова болит…, меня ударили чем-то…, сбросили с коня…, когда на моих спутников напали грабители.
Горячее сочувствие мгновенно загорелось в душе Эрики.
– Проверьте, капитан, что у него с головой, - резко распорядилась она, с нетерпением дожидаясь, пока Уолнот выполнит приказ. Если незнакомец говорит правду, это многое объясняет: его странную слабость, растерянность… Да, но что он делает в Восточной Англии?
– Не нахожу никаких повреждений, - заметил Уолнот.
Ярость снова вытеснила беспокойство и тревогу, и Эрика обозлилась на себя за излишнюю доверчивость и поспешность, с которой попыталась оправдать этого человека. Но незнакомец закрыл огромные блестящие серые глаза, и Эрика услышала глубокий вздох.
– Твой человек лжет, - объявил он.
– Только сегодня утром на затылке была огромная шишка. Она не могла исчезнуть так быстро. Пощупай сама, девчонка.
Эрика стиснула зубы. Если он еще хоть раз назовет ее девчонкой, она немедленно уйдет и предоставит его “нежным” заботам Уолнота. А уж самой прикоснуться к нему…, нужно же набраться такой наглости, чтобы предложить ей подобное!
– Есть ли ушиб или нет, это все равно не объясняет, по какой причине ты оказался в Восточной Англии, - заметила Эрика и тут же объяснила вполне очевидную истину:
– Лучшего шпиона для саксов, чем кельт, и не придумаешь, по крайней мере его меньше всего можно в этом заподозрить!
– резонно добавила она.
– Я даже не знаю их языка!
– Или притворяешься, что не знаешь.
– Но я действительно пришел из Уэссекса.
– Вот мы и добрались до правды.
Селит попытался вновь вглядеться в девушку, но перед глазами все поплыло, когда Уолнот нажал на все еще чувствительную шишку на голове. Почти невыносимая боль пронзила его, но он сцепил зубы, понимая, что должен вытерпеть все, чувствуя, что каким-то образом крайне важно убедить в своей правоте незнакомку с глазами цвета полуденного неба под изящно изогнутыми бровями. Неясно только, почему она так язвительно разговаривает с ним. Или просто считает лгуном?