Подари мне мечту
Шрифт:
— Ох, Кассандра, — горько воскликнула Кэтрин, — цель у нее может быть одна — самая жестокая месть!
Касс остолбенела, не в силах двинуться с места.
Изабель явилась сюда отомстить? Нет, такое не укладывалось в голове! Против этого восставало все ее нью-йоркское воспитание. Призраки не способны связно мыслить и уж тем более рассчитывать свои поступки. В этом не было никаких сомнений.
До нее не сразу дошло, что тетка уже поднялась на второй этаж. И не по той лестнице, что вела в комнаты для гостей. Она направлялась на хозяйскую половину —
— Тетя Кэтрин, тебе не туда! — крикнула она. — Наши комнаты в южном крыле!
Но Кэтрин и ухом не повела, скрывшись на верхней площадке.
«Только этого не хватало!» — сердито подумала Кэтрин и поспешила следом за ней.
Она застала Кэтрин возле дверей в комнату Изабель и хотела окликнуть ее, но язык словно прилип к нёбу. Касс могла лишь молча смотреть.
А Кэтрин нерешительно отворила дверь и шагнула в комнату, вздрагивая всем телом. Касс последовала за ней.
Кэтрин сначала осмотрелась и лишь потом нашла в себе силы поднять глаза на портрет.
Касс с трудом перевела дух, снова захваченная мрачной, напряженной атмосферой этой комнаты. Почему здесь царит такой холод?
— Что с тобой? — шепотом спросила она.
— Здесь я останавливалась в прошлый раз.
— Ты спала в этой комнате? — удивилась Касс.
Кэтрин кивнула, по-прежнему не сводя глаз с портрета.
— Я приехала помочь Эдуардо в его поисках. Мы оба увлеклись ее историей. Мало кому довелось пережить столько горя.
— Мы нашли ее могилу.
— Ту, что на общем кладбище? Я вообще удивляюсь, что они позаботились о ее пепле и привезли его в такую даль!
— Так она умерла не в Испании?
— О нет! Ее сожгли на костре перед Тауэром.
— Но какое-то время она жила в этом доме?
— Насколько мы могли судить, совсем недолго. В библиотеке хранятся — или хранились — ее письма к кузену, Робу де Уоренну.
— Письма? — моментально оживилась Касс. — Ох, вот если бы их отыскать! А кто этот Роб де Уоренн? Сын ее дяди?
— Это было так давно… Но насколько я понимаю, он был всего лишь дальним родственником, а не сыном графа. Он был ее любовником.
— Что? — опешила Касс.
— Он был ее любовником. Ты сама все поймешь, если прочтешь эти письма. — И Кэтрин продолжала, шумно сглотнув комок в горле: — Ее лицо было последним, что я видела, засыпая, и первым, что я видела по утрам…
Но Касс все еще не могла поверить, что у Изабель был любовник.
— … до тех пор, пока мы не стали любовниками…
Касс замерла. Вместо оживления и любопытства в душу заполз страх.
— Ты вовсе не обязана рассказывать об этом, если не хочешь! — язык едва ворочался во рту у Касс. Ведь она уже догадалась, что сейчас услышит, и не хотела этого знать. Потому что больше не сумеет лгать Антонио, даже если речь пойдет о спасении Кэтрин.
— Самым потрясающим было то, что ни он, ни я даже не пытались изобразить влюбленность. Это была чисто животная страсть.
— Такое случается, — пробормотала Касс, не зная, что сказать. —
— А потом страсть переросла в ненависть, а ненависть — в жестокость и смерть!
— Ради Бога! — взмолилась Касс. — Я ничего не желаю знать!
— Но я должна тебе рассказать! — со слезами воскликнула Кэтрин. — Мы совокуплялись, как дикие звери, а потом боролись с такой же неистовой яростью! Я горела от ненависти и в то же время не нашла в себе сил просто взять и уехать. Я так и не вспомнила, что привело нас в тот день в Педрасу, зато помню, как нетерпеливо караулила момент, когда можно будет улизнуть от него, подобраться сзади и прикончить!
Касс молча слушала. Кэтрин излагала ей историю о какой-то незнакомке!
— Он стоял на другой стороне улицы. В этом захолустье такие узкие улочки! И я заметила, что из-за угла показался грузовик. Я знала, что Эдуардо не видит его. Тогда я стала кричать и звать Эдуардо к себе.
Касс хотелось заткнуть уши и не слушать дальше.
— Он поспешил на мою сторону, не посмотрев по сторонам. Секунда — нет, даже доля секунды, — и машина сбила его с ног…
— Не думаю, что ты запомнила все так, как было на самом деле!
Но Кэтрин не обратила внимания на ее слова и продолжала:
— Однако этой доли секунды хватило, чтобы он все понял, и я помню, как шок и удивление на его лице сменились ужасом перед смертью.
— Пойдем отсюда, — настаивала Касс.
— Конечно, я тоже была в шоке, — упрямо покачала головой Кэтрин. — Как только это случилось, вся ненависть исчезла без следа, и я кинулась к нему, сама не понимая, как до такого могло дойти… а когда подняла глаза, то увидела, что она тоже была там!
— Кто она? — вцепилась в нее Касс. — Изабель?
— Да. И ты бы видела, как она была довольна!..
Касс молчала. Кэтрин повернулась к племяннице. Ее лицо было влажным от слез.
— Но может быть, я ошиблась? — вдруг сказала она. — Может быть, меня подвело воображение или игра света? Не знаю. Я и сама была в шоке. Я почти целую неделю жила рядом с этим портретом. — Она снова оглянулась на полотно и с силой произнесла: — Ненавижу этот дом! И ее тоже ненавижу!
Но Касс, слишком занятая своими мыслями, не ответила. Неужели Кэтрин действительно видела Изабель? И если да, то что это могло значить? Она наверняка показалась Кэтрин неспроста! Ведь если Кэтрин не ошиблась, Изабель была в восторге от гибели Эдуардо!
А значит, Изабель не просто сгусток бесцельно блуждающей энергии — она способна чувствовать и мыслить! Но даже это не давало ей возможности собирать здесь людей по собственной прихоти. Потому что это означало бы далеко идущий расчет.
— Ты не могла ее увидеть, — поспешно заверила тетку Касс. — Тебе показалось!
— Возможно, ты права.
— Конечно, права! — Касс подхватила тетку под руку, а в голове у нее звенело: «Эдуардо пал первой жертвой ее мести!» — Ты такая усталая! Пойдем отсюда, и чем скорее, тем лучше.