Подари мне пламя. Чернильная Мышь
Шрифт:
Всхлипнув, Маред неожиданно для себя расслабилась и даже чуть-чуть развела ноги… Тут же, откликаясь на это движение, ласкающий ее палец нащупал что-то… какое-то место, скользкое и плотное, как нераспустившийся бутон… Маред захлебнулась глотком воздуха – ее насквозь пронзила маленькая горячая молния. Протестующе охнув, она снова дернулась – но кто бы позволил? Снова поцелуй, беззастенчивый, хозяйский – и вот уже чужой язык во рту ласкает ее губы изнутри…
Оторвавшись от губ Маред, Корсар улыбнулся торжествующе, дал ей отдышаться,
– Нравится, девочка моя? Я же вижу, что нравится. Давай, попроси. Попроси сделать тебе хорошо.
Еще мгновение назад потерявшуюся в ощущениях Маред словно окатило холодной водой. Попросить? Думаешь, я разомлею от твоих поцелуев? И сама, по своей воле… Сволочь, чтоб тебя! Да лучше бы ты не ласкался, а просто, молча… Нет, тебе поиграть надо!
Набрав полную грудь воздуха, она приподнялась, насколько позволяла цепь, и выдохнула в лицо Монтрозу:
– Пожалуйста. Прошу вас… Идите вы сами к кому-нибудь на… мужское достоинство! Ма-а-астер…
Изумление, промелькнувшее на лице Монтроза, дорогого стоило. Может, даже всего того, что с ней сейчас сделают. Но Маред уже было все равно. За такое не жалко и опять ремня получить. Или просто ударит?
Но Монтроз даже не попытался поднять на нее руку. Просто отпустил, прекратив ласкать. Сел рядом, улыбнулся. Весело и ласково, словно получил комплимент. И вот тут Маред впервые стало по-настоящему страшно. А королевский стряпчий, наклонившись к ее лицу, сказал четко и ясно, сверкая серебром совершенно сумасшедших глаз:
– Не хочешь по-хорошему, да? Что ж, тогда будет по-моему. Кажется, ты забыла, кто здесь подарок на день рождения.
Вот дура языкастая… Замерев, Маред смотрела в глаза мужчины, понимая, что сама напросилась на неприятности. Может, извиниться? Поздно. И глупо. Она глубоко вдохнула, пытаясь расслабиться. Не помогло: живот скрутило судорогой страха. Монтроз еще пару мгновений молча смотрел на нее, потом легко и гибко встал с кровати. Не шевелясь от ужаса, Маред смотрела, как он возвращается с жуткого вида плетью из черной кожи, разлохмаченной на несколько хвостов… А это что? Кляп?!
– Я вот думаю, – совершенно обыденным тоном сказал Монтроз, снова присаживаясь рядом, – затыкать тебе рот или нет? С одной стороны – стоит. В гостиной не слышно звуков из спальни, но криков я сам не люблю. С другой – вдруг тебе захочется сообщить, как ты сожалеешь о своей наглости и глупости? Попросить прощения, предложить искупить вину… Обидно было бы лишить тебя такой возможности. Что скажешь, девочка?
– Вы… – беспомощно выдохнула Маред.
– Что я? Говори, раз уж начала.
– Вы заигрались, ваша светлость. Я… виновата, знаю. Но вы-то что сейчас делаете? Это же… изнасилование…
Монтроз усмехнулся, небрежно протягивая блестящие черные полоски между пальцами.
– А ты пойдешь в полицию, девочка? И расскажешь все в подробностях? Как сама согласилась
– Сволочь, – тихо, но очень отчетливо сказала Маред.
– Еще какая. Но для тебя это ничего не меняет.
Он ласково провел ладонью по животу Маред, вызвав у нее спазм отвращения, погладил бедро.
– Ну чего было дергаться? Получила бы удовольствие. А теперь будет больно…
В дверь постучали. Тихонько, неуверенно… Досадливо дернувшись, Корсар встал, подошел к двери и, приоткрыв, выглянул в коридор. Маред, растянутая на кровати, слышала только неразборчивый бубнеж.
– Сами разобраться не можете? – холодно поинтересовался ее мучитель. – Скажи Незабудке, чтобы отправлялась домой. С ней я завтра поговорю. И до утра меня не беспокоить.
Захлопнув дверь, он вернулся, присел на кровать рядом с Маред, мягко улыбнувшись.
– Прости, что отвлекся. Продолжим?
Маред промолчала. Можно было бы снова съязвить, но что толку? Лэрда это только забавляет. Лучше уж молчать. И безопаснее, наверное. Возбуждение злости ушло, сменившись тупой тоской и отчаянием. Будет бить? Наверное… Ну и пусть. Изнасилует? Да, похоже… Что толку сопротивляться, если этим делаешь сволочи только приятнее?
– Э-э-э, девочка, да ты совсем кураж потеряла, – обеспокоенно протянул Корсар, вглядываясь в ее лицо. – Хотя я сам виноват, затянул. Что, так страшно? Я с тобой разговариваю.
Маред только плотнее сжала губы.
– Нахальства хватило ненадолго?
Он погладил ее по щеке.
– Интересно, ты хорошая студентка? Или еще одна охотница на приличных женихов, только не на балах, а в Университете? Ну-ка, понятие форс-мажора, быстро!
Охотница? На женихов?!
– События, чрезвычайные, непреодолимые, не зависящие от воли и действий участников соглашения, – возмущенно выпалила Маред, облизала губы и продолжила, набрав воздуха, на одном дыхании: – Которые не могут быть предусмотрены, предотвращены или устранены.
– Умница, – удивленно сказал Корсар. – Дальше?
– В результате наступления таких обстоятельств одна из сторон договора поневоле причиняет убытки другой. В Королевском кодексе гражданских дел форс-мажору соответствует понятие непреодолимой…
– Силы, – закончил Корсар. – И правда, умница. Так что же ты дергаешься, девочка? Это всего лишь форс-мажор.
Поймал, мерзавец! Маред дернулась, уворачиваясь, насколько позволила цепь, но было поздно. Мужское тело прижало ее к постели всем весом, колено Монтроза раздвинуло бедра, пальцы одной руки вплелись в волосы, удерживая, не давая убрать лицо. Наклонившись, Корсар поцеловал ее жестоко, яростно, до боли впиваясь в губы и явно наслаждаясь сопротивлением. Оторвался, глянул с удовлетворением на пытающуюся отдышаться Маред. Промурлыкал, как сытый зверь: