Подари мне счастье
Шрифт:
– Без сомнения, ты этого заслуживаешь, – отозвалась Ли. – Но ты, хитрец этакий, так искусно отвлек меня, что я и думать об этом забыла.
Он рассмеялся, и звук его глубокого, зычного голоса, зазвенев на нервных окончаниях, растекся по ее телу, как шоколад на языке, похоронив неловкость их последнего расставания под веселостью и непринужденностью.
Горло болело от сдерживаемых слов, которые так хотелось сказать, но она не станет надоедать ему своими желаниями или требованиями, которые он не хочет, не может исполнить. По крайней
Ричард отступил назад как раз в тот момент, когда Элисон вбежала в двери.
– Это мой дядя, герцог! – прокричала она, прыгая в его протянутые руки.
Он закружил ее, прижал к груди, и лицо его было открытым, незащищенным. Выражение глаз говорило о глубокой любви и о какой-то отчаянной, глубоко запрятанной тоске.
Низкий проникновенный голос звучал мягко и успокаивающе, когда Ричард нес Элисон к канапе.
– Я скучал по тебе. А ты по мне?
– Мм, – сказала Элисон, и ее черные кудряшки запрыгали вокруг личика. – Но я ездила по магазинам с тетей Ли.
– Правда? А мне ты что-нибудь купила?
– Да нет, глупый. Мы покупали ткань для платьев. Розовую для меня и зеленую для тети Ли. Тетя подарила мне ручную мышку, но мама говорит, что она грязная.
Ричард улыбнулся ребенку, смеющемуся в его руках. Отпечатки крошечных ладошек появились на покрытой дорожной пылью куртке.
Когда Ричард поднял взгляд и его черные глаза встретились с глазами Ли, чувство, горящее в них, было таким глубоким и неистовым, что у нее перехватило дыхание. Неужели он так страстно хочет собственного ребенка?
Она погладила ладонями живот. Благодаря отцовским чопорным объяснениям она знает, как зачинают детей и где они растут. Единственное, чего Ли пока не знает, – это как определить, беременна ли она. Быть может, его ребенок уже растет в ней. О, как же она молилась, чтобы так оно и было!
Ибо из Ричарда получится чудесный отец. И ребенок поможет облегчить боль прошлого. Ей так отчаянно хотелось знать, кто причинил Ричарду боль, что произошло, кто нанес ему такую рану в сердце.
Несколько раз она едва не поддалась соблазну спросить у Рейчел, но всегда вовремя останавливала себя. Она дождется и услышит правду из его уст, а не ту ложь, которую, без сомнения, швырнет в нее Рейчел, чтобы сделать больно.
Минуты шли, и Ли почувствовала на себе пристальный взгляд Рейчел. Несомненно, Ли совершила непростительную, вопиющую бестактность, позволив мужу поцеловать себя за пределами спальни, но ей было наплевать.
И наплевать, что румянец у нее на щеках свидетельствовал о пылкой страстности объятий, во время которых Рейчел бесцеремонно вторглась в комнату.
Ли отказывалась съежиться под молчаливым неодобрительным взглядом невестки. Подойдя к канапе, Ли села рядом с Ричардом.
Он убрал прядку со лба Элисон.
– Хочешь посмотреть, что я привез тебе? А потом покататься в парке? И быть может, мороженое?
– Подарок? – Элисон
– Я бы очень хотела поехать с вами, Сент-Остин, – мягко, вкрадчиво промурлыкала Рейчел, и глаза Ли сузились. Ричард, кажется, не заметил, поскольку Элисон как раз в этот момент взвизгнула.
– Я бы предпочел провести время наедине с Элисон, – отрезал Ричард, вставая и прижимая девочку к груди. Потом повернулся к Ли: – Если, конечно, вы не возражаете, мадам.
– Разумеется, нет. – У нее еще полно дел, немаловажным из которых является поездка в приют миссис Бристолл – надо навестить Томми. Вчера у него в третий раз за последние несколько недель снова поднялась температура. Какая-то загадочная болезнь, которая время от времени возвращалась, но в промежутке между приступами лихорадки мальчик чувствовал себя прекрасно. Доктор, у которого они консультировались, прописал слабительное и рвотное – лечение, после которого ребенок становился еще слабее, чем после приступа болезни.
Элисон спрятала личико на шее Ричарда. Он поднес руку Ли к губам. Мозолистые подушечки пальцев вызвали трепет в руке, затем быстро последовала вспышка жара, губы Ричарда прижались к запястью, гладкие и мягкие на ее чувствительной коже.
– До встречи, – пробормотал он, затем повернулся и вынес малышку из комнаты.
– Ну и ну, – сказала Рейчел. – Какую нежную сцену мы прервали! Разумеется, ты понимаешь, что благовоспитанные леди не показывают таких страстных чувств на людях.
– Я не видела своего мужа три недели, – парировала Ли, поднимаясь с канапе. – И мне не требуется твое позволение, чтобы приветствовать его дома так, как я считаю нужным.
Рейчел стиснула подлокотники кресла, глядя вслед глупой девчонке. Она, может, и выглядит спокойной и застенчивой, но по их последним стычкам Рейчел поняла, что Ли обладает своеволием и упрямством, таким же коварным, как отлив на Темзе.
Не этот ее тихо высказанный укор вызвал у Рейчел с трудом сдерживаемое желание последовать за ней и столкнуть с лестницы. Нет, плачевное состояние ее платья, смятый лиф, юбки, помятые и покрытые дорожной пылью от смелых ласк Ричарда, – и это в комнате, куда любой мог войти! Рейчел даже отметила отпечаток большой мужской ладони на лифе, прямо над правой грудью.
От бессильной ярости губы Рейчел сжались. Она понимали, почему так удивлена. В конце концов, он мужчина страстный, насколько она знает по собственному опыту. Но знать – это одно, а видеть своими глазами бесспорное свидетельство его страсти к другой женщине так же болезненно, как удар шомпола по спине.
Нет, Рейчел не боится, что он любит девчонку. Ричард больше никого в своей жизни не полюбит, Рейчел – единственная женщина, которую он любил. Ей только надо убедить его, что она такая же жертва их мучительного прошлого, как и он. И тогда все будет хорошо. Когда-то же любил он ее, и опять полюбит.