Подари себе счастье
Шрифт:
Он выругался, недоверчиво покачал головой и наклонился к Мэгги. Его глаза опасно вспыхнули.
— О, как с тобой нелегко! Ты одна принимаешь все решения. Считаешь, что о моих чувствах даже не стоит говорить. — Он жестко засмеялся. — Ну почему ты никак не можешь понять одну простую вещь: я никогда не брошу тебя, как бы тяжело ни пришлось.
Его рассуждения шли от ушей Мэгги прямо к ее сердцу.
— Пять минут назад ты сказала, что слишком сильно меня любишь, — продолжал Шон. — Что ж, разреши тебе кое-что сказать: то, что ты делаешь, — не от любви, это отъявленный
Как он может так говорить? Мэгги закусила губу, уверяя себя, что он просто обижен и бросает ей в лицо эти жестокие слова, чтобы в ответ оскорбить ее. Она не пыталась бы остаться верной их дружбе, если бы не любила его. И не отказалась бы от возможности быть с тем, кого полюбила всем сердцем, если бы не желала ему блага. Эгоизм был полной противоположностью тому, что она чувствовала.
Но Шон продолжал обличать ее в несуществующих грехах:
— Если бы ты меня действительно любила, то захотела бы, чтобы я получил то, к чему стремлюсь. Но ты этого не хочешь. — Он перевел дух и, понизив голос, произнес: — Ты недостаточно любишь меня, Мэгги. Вот в чем заключается проблема. Иначе ты бы поверила в меня и не сомневалась в моей способности тебя любить. Речь идет не о том, что ты стараешься найти оптимальный вариант, чтобы мне было лучше. А о том, что ты слишком сильно боишься пустить меня в свою жизнь.
Мэгги, моргая, глядела на него. По ее щекам ручьем текли слезы, и на этот раз она их даже не вытирала. В глубине души она понимала, что Шон, возможно, был прав. Наверное, она сейчас совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Шон отошел в сторону и провел рукой по волосам. Потом отвел взгляд, словно больше не мог выносить ее вида.
— Запомни, это твой выбор, а не мой. — Он пошел прочь, бросив через плечо: — Мои чувства, очевидно, ни черта не значат.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На следующий день Мэгги ощущала себя полностью разбитой. От одной мысли, что ей надо предстать перед камерой, тошнота подкатывала к горлу. Но она должна была контролировать хотя бы эту часть своей жизни, раз уж разрушила все остальное.
Увидев свое отражение в зеркале заднего вида, Мэгги горько усмехнулась. Всю ночь она проплакала, сидя у окна и глядя в темноту, и это не прошло даром для ее внешности. Но притвориться больной и отказаться от съемок она просто не могла. Впрочем, долгие часы ночного бдения привели ее к неожиданным выводам.
К примеру, Мэгги поняла, что ее рассуждения, из-за которых она распрощалась с Шоном, могли оказаться полностью ошибочными.
Он назвал ее эгоисткой. И после его ухода она убежала к себе и просидела всю ночь, ненавидя его и плача из-за этого. Ведь на самом деле ею руководило стремление найти, как она искренне считала, единственный благородный выход из создавшейся ситуации.
Когда любишь так сильно, желаешь своим любимым только добра. Особенно когда они уже через столько прошли. Мэгги считала свое решение полностью бескорыстным, хотя от него и разбивалось сердце. Она ошибалась. Не прислушалась к разуму и совершила то, чего никогда не сделала бы намеренно. А именно —
Господи, какая же она идиотка!
Этот невеселый вывод привел ее к другому, не менее грустному: как же теперь ей снова завоевать Шона? После того как она так глупо поступила, не отвернется ли он от нее навсегда?
Однако ближе к рассвету Мэгги почувствовала проблеск надежды.
Шон сказал, что любит ее.
Он любит ее, даже несмотря на то, что она была полной дурой и делала все возможное, чтобы его оттолкнуть.
Он любит ее, даже несмотря на то, что она пыталась найти кого-то еще прямо под самым его носом.
Он любит ее, даже несмотря на то, что она, возможно, не сумеет дать ему то, что ей так сильно хочется ему дать.
Шон был сильным, заботливым человеком. Ее другом. И он боролся, чтобы удержать ее. Так почему же и она не боролась с таким же упорством за нечто столь драгоценное, столь редкое?
Неужели разум покинул ее? Но нет, она приложит все свои силы, чтобы вновь завоевать его любовь.
Когда после срочного звонка главного редактора Мэгги вышла из дома, Шон уже уехал. Не дожидаясь ее. Поэтому она в одиночку отправилась на побережье, репетируя раз за разом то, что собиралась ему сказать.
«Я была полной идиоткой».Наверное, можно начать с этого.
Припарковав машину, Мэгги застегнула «молнию» на непромокаемой куртке, наклонила голову под дождем и пошла искать Шона. Она обнаружила, что он ходит с камерой на плече и снимает лица в толпе.
Глубоко вздохнув, девушка взяла себя в руки и подошла к нему.
— Ну как? Есть новости?
Он опустил камеру и искоса посмотрел на Мэгги.
— Нет, пока ищут.
Мэгги кивнула и огляделась по сторонам. Она увидела вокруг встревоженные лица. Узнала нескольких бизнесменов, у которых они с Шоном брали интервью, кивнула в ответ паре из них. Она не ожидала, что так скоро вернется на причал, и по столь скорбной причине: в море пропало рыболовное судно.
— Сколько человек на борту?
— Шесть. — Шона удивил ее румянец, и он нахмурился. — Что?
Внезапно оробев, как юная влюбленная девица, она выпалила:
— Шон, я была полной идиоткой, и...
— Сейчас не время и не место.
Мэгги неловко потопталась на месте, подыскивая необходимые слова. Шон снова поднял камеру и шагнул в сторону от Мэгги. Его лицо было бесстрастным.
— Ты должна знать: это тот небольшой траулер, на котором мы были. Мы знаем этих людей.
Мэгги широко раскрыла зеленые глаза.
— Траулер Майка Маккейба?
Он кивнул.
— Да.
Внезапно их проблемы отошли на задний план. Мэгги увидела лица экипажа, у которого совсем недавно брала интервью, так же ясно, словно они находились прямо перед ней, даже услышала их голоса, когда они переговаривались за работой. Она вспомнила о том, как ей стало плохо от небольшой качки. Каково же им сейчас, под штормовыми ветрами, лишенным возможности вернуться домой? И она поняла, что рассказать их историю, с хорошим или плохим концом, было гораздо важнее.