Подарить жизнь
Шрифт:
Тяжело живут. Немного домашнего скота, маленькие личные огороды, где растят картошку, морковь, редиску и петрушку. Смешные по размеру поля на склонах скал, где выращиваются просо, пшеница и ячмень, которых едва хватает для собственного прокорма – вот и все, что производят подобные поселки.
Здесь горы, и живет тут население, оставшееся с древнейших времен и сохранившее традиционные культуры и ремесла. Нашествия народов во времена Холода прокатились мимо, по более приличным дорогам, и мало затронули местных обитателей. Для них жизнь не изменялась столетиями. Что происходит там, вдали, у моря, и ниже, в долинах, их абсолютно не волнует.
Прямо на дороге стояла,
Девчушка даже забыла про свои обязанности гнать наглых гусей хворостиной. Видать, последний раз путешественники забредали в деревню еще до ее рождения. Очень тянуло сказать громко «бу» и посмотреть на ее реакцию. Благоразумно воздержался от искушения. Заревет еще с перепугу, прибегут родственники с кольями защищать дитятко. Сложно будет что-то объяснить насчет обычной шутки.
Я проследовал к первому попавшемуся дому. Выбирать особо не из чего. Все они одинаковые: с крышами, покрытыми соломой. Во дворе скамьи и очаг, где женщины готовят пищу под грубо сколоченными навесами. Энергично попинал дверь под злобный собачий лай. Псина была не очень большая, правильно оценила наличие палки в руках и не рискнула идти на сближение. Свой долг по охране хозяйского имущества она решила выполнять на солидном расстоянии.
После недолгого ожидания появился высокий костлявый человек лет шестидесяти в грязной одежде. Оно и понятно, перед праздником ожидается стирка, а пока и так сойдет. Пес при его появлении мгновенно заткнулся и улегся на землю, продолжая наблюдать.
Лицо мужчины было изрезанно глубокими морщинами и носило отпечаток страдания и терпеливого изнеможения. Это уж как водится. Если горец не пьян и не горит жаждой мести, то кислое выражение его физиономии легко способно испортить даже молоко. Вот когда горцы в гневе, связываться с ними опасно. Мозги отключаются, о последствиях не думают, лезут прямо на клинки в надежде добраться до горла обидчика.
В руках мужик держал топор из вполне приличного железа. Не колун. Рукоятка метровой длины, очень удобная для рукопашной, характерная форма лезвия и стойка. Тут не спутаешь.
Сделал сразу два вывода: не такой уж бедный, не дедовский медный, ко всему прочему, имеет боевое оружие. Попробовал бы крестьянин показать нечто такое внизу! Быстро вразумили бы либо солдаты, либо фем. А он из сословия крестьян. На мизинце правильная татуировка, и не боится. Плевать горцы хотели на запреты.
И второй не менее важный вывод – чужаков здесь не любят. Ничего удивительного, они вечно приносят с собой проблемы. Ходят, вынюхивают. Бывает, и болезни заносят.
Светлые глаза настороженно изучили нашу компанию, даже осла, с надеждой глядящего на возможное место отдыха и избавления от тяжелой поклажи, не оставили без внимания. Осел – это хорошо. Не нищие какие-то. Одежда на нас добротная, ножик на поясе серьезный, да и сам я весь представительный.
Ростом и комплекцией до богатыря, о ребра которого непременно появляется желание почесать кулаки, не дотягиваю, но заметно сразу – могу и вломить. Не доходяга городской, лишнего жира нет. Жилистый, и руки, что лопаты. Вот о типе лица, если он о подобных словах слышал, сложно высказаться. И не туда, и не сюда. Черноволосый, но с синими глазами. Скулы подозрительные. Вечно принимают за непонятную помесь разных
Не дожидаясь вопросов, я сказал:
– Больные есть? Я лекарь с лицензией Храма Солнца. Исцеление недугов и разных хворей, как серьезных, так и пустяковых. – Расстегнул кожух из овчины, расшитый сверху, как у зажиточного, дорогой тканью, и внушительно постучал по нашитому на рубахе красному кресту. Про этот знак вся империя слышала. А вот видели немногие. По дорогам лекари не часто ходят, им и в городах работы хватает.
Неприветливое лицо слегка просветлело. Что за зверь лицензия, он вряд ли подозревает, но слово «лекарь» всем знакомо. Гонят в таких случаях редко. Всегда найдутся болящие, а для местного знахаря я вряд ли могу представлять конкуренцию. Сегодня здесь, завтра уже уехал.
– Мы в скудости пребываем, – сделав грустную физиономию окончательно тоскливой и опустив топор, сходу пожаловался мужик. – Денег нема. Откеда на взгорках серебро?
– Так есть больные или нет? Мне припасы нужны. По роже понял, что не дошло, уточнил: – еда.
– Как же не быть скорбным, – явно довольный моими низкими запросами, согласился мужик. – А посколь берешь?
– Договоримся, – изучая высунувшуюся из дверей молодую деваху, отмахнулся я.
Если ее отмыть, причесать и прилично одеть, вполне симпатичная будет. Правда, в кости широкая и вся в конопушках, да не мне лезть с собственными стандартами красоты в чужой огород. Самое то для крестьянской работы. Выносливая и крепкая. Другие здесь и не становятся взрослыми. Младенцы мрут, как мухи на холоде. Зато уцелевшие, если не подцепят холеру и не убьются, упав с очередной кручи, живут долго. Не сказать – счастливо. От тяжелой работы годам к сорока женщины превращаются в старух. Точно как мамаша девахи, появившаяся с огорода и явно наработавшая горб за свою нелегкую жизнь. Очень вероятно, в молодости была ого-го, да давно те годы пролетели.
– Принеси господину лекарю молока, – приказал мужик молодухе. – А вы устраивайтесь. В дом проходите.
– Мне свет нужен, так что устроюсь прямо во дворе. Не против?
– Конечно!
Ну, вот и прекрасно, осматривать людей без окон и приличного освещения затруднительно. А в тутошних домах с этим делом туго. Отапливать при отсутствии стекол тяжело, даже в городе это удовольствие дорогое. Поэтому отверстия в стенах практически отсутствуют.
Понять бы еще, с чего такая приветливость. Ой, неспроста. Обычно горцы пускают незнакомцев в дом с большим разбором. Был бы у него в семье кто-то нездоровый, непременно провел бы к нему. Ну не брать же в расчет наступающий Новый год и замечательное радушие хозяина! Далеко не каждый горец читал книги, повествующие об их гостеприимстве. Они все подряд неграмотные. Но раз разрешение получено, надо начинать.
Мы с Бенилой привычно установили ширму для осмотра и скамеечку для ожидающих своей очереди. Наверняка заявится куча народа – посмотреть на лекаря и языками почесать. Развлечение не хуже цирка – полюбоваться на заезжего и обсудить его вид и необычные умения.
Скоро потянулись больные, оповещенные хозяином. Ничего из ряда вон выходящего. Больные с особо сложными случаями меня дожидаться не стали, померли раньше. Все больше травмы либо боли в суставах. У одного загноилась глубоко засевшая в ладони заноза. Пришлось тщательно прочистить разрез под дикие вопли мужика и довольные комментарии наблюдателей. Если оставить частички занозы в ране, нагноение возобновится, тогда придется ампутировать ладонь. Меня-то здесь уже не будет, однако если взялся – делай качественно.