Подарок дьявола
Шрифт:
Окна банкетного зала ресторана «Прага» задрожали. Пятьдесят глоток дружно поддержали тост высокого сановника. Гости выпили, швырнули на пол бокалы и звон разбитого стекла смешался с хохотом и громкой музыкой. Когда народ немного успокоился, Владимир Шаров подошел к имениннику:
– Пойдем, компаньон, облегчим душу.
– Я недавно слил, – чистосердечно признался вновь испеченный купец.
– Кретин, поговорить надо, – прошипел Шаров.
– Так бы сразу и сказал, – обиделся Михаил Станиславович. До туалета они не дошли. В коридоре Шаров схватил Чумного
– Паскуда, что ты натворил в Свердловске?
– А хули такого? Там моих ребят замочили. Я послал троих разобраться…
– Разобраться, говоришь?! Там двенадцать трупов. Если хочешь воевать, езжай в Чечню. Барруда позвонит Березовскому, тот живо найдет тебе горяченькое местечко. Постреляешь вдоволь.
– Зачем мне в Чечню… – Миша побледнел.
– Не хочешь, дебил, тогда перестань играть в крутого из подворотни.
– Вы же сами звонили, чтобы я нашел эту бумажку…
Владимир Савельевич сорвался на крик:
– Тыкву надо напрягать, а не за автомат хвататься.
Известная певица Анжелика Пусенок, из боязни лишиться контракта по причине опоздания, торопливо семенила в узком вечернем платье по коридору. От окрика разъяренного Шарова она вздрогнула и остановилась.
– Володенька, я немного задержалась, но все пять шлягеров без фанеры, как договорились, – пролепетала она с опаской.
– Иди пой, – отмахнулся Шаров, но на обтянутые сверкающей тканью бедра артистки оглянулся, и злость в нем поостыла: – Ладно, купец, пошли выпьем. Но это в последний раз. Повторится – одним компаньоном в нашем деле станет меньше. Бетона в стране хватит, а наследничка я тебе в полчаса сыщу.
В зале продолжалось веселье. Барруда только что выслушал анекдот про Горбачева и хохотал, наливаясь краснотой лица. Анекдот рассказал известный журналист Гоша Вяземский. Он имел доступ в Кремль, чем весьма дорожил, и, хотя знал немало баек о действующем президенте, анекдоты рассказывал только об ушедших на покой.
– Скажи, Гоша, можно пробить статейку в престижную западную прессу? – вытирая платочком смешливую слезу, перешел к делу министр.
– Се де па… – ответил журналист по-французски.
– Ты знаешь, я в языке Вольтера не силен. Мне Шекспир ближе, – прихвастнул Барруда, поскольку его английский оставался на уровне начальной школы.
– Весьма распространенное у французов словосочетание. Буквально переводится – «это зависит». В данном случае от трех факторов, – улыбнулся Гоша, но глазки его загорелись. Тем временем Анжелика поднялась на низенькую эстраду и запела первый шлягер. Инфантильный голосок певицы, сюсюкающий под инженю из публичного дома, даже через микрофон звучал не слишком сильно, но Барруда поморщился. Говорить пришлось громче:
– С двумя факторами мне ясно: название газеты и сумма гонорара. А третий?
– Третий – страна. От третьего фактора се де па оба первых. Например, через океан плыть дольше…
– Америка, значит, будет дороже?
– Приятно иметь дело с умным человеком.
– Не льсти, щелкопер, – притворно возмутился Геннадий Прохорович. – Ты угадал, Штаты…
– Надо
– Нет, Гоша, я не кровожадный. Тема простенькая. Русскую водочку хочу поддержать. Ну и там некоторые нюансы. Понимаешь, белая эмиграция присвоила себе право наш родной напиток выпускать, а нас по боку…
– Сработаем. В каком издании вы бы хотели видеть такой материал?
– Газету, Гоша, я еще не выбрал. Но скоро мы к этому вопросу вернемся.
– Всегда готов. – Журналист приблизил свои губы к уху министра. – Слышали последний анекдот про Абрамовича?
– Нет, Гоша.
– Абрамович это псевдоним. Настоящая фамилия Романа Аркадьевича – Иванов.
– Смешно… – согласился Геннадий Прохорович, но смеяться не стал.
– Полагается еще спрашивать почему, – подсказал рассказчик. – Ответ: незаконнорожденный сын одного из министров. Оттого и скрывает свою биографию…
Но Барруда уже не слушал. Он увидел побледневшего виновника торжества, входящего под ручку с Шаровым, и поспешил к ним:
– Что-нибудь случилось, Володя?
– Так, маленькие шалости нашего большого ребенка, – ответил народный избранник. Взял с подноса официанта бутылку французского коньяка, налил половину фужера и залпом выпил.
США. Нью-Йорк. 2000 года. Март
На страничке электронной почты имелось пятьдесят новых сообщений. Алекс просмотрел адреса их отправления. Он ждал письма из Москвы, но адреса с приставкой «ru» не обнаружил. «Почему он не отвечает? – злился Слободеки. – Или обиделся на что-нибудь?» И еще раз перечитал свое послание. Как будто все выдержано в рамках приличия. Другую поступившую почту читать он не стал. Сейчас должна появиться Линда Кели. Алекс поднялся с кресла, потянулся, крутанул сальто, походил на руках. Хотя бывший спортсмен начинал привыкать к новой роли, сидеть на одном месте ему было трудно. Вернувшись в нормальное положение, вздохнул и уселся снова.
За первую неделю трудовой деятельности в его кабинете на тридцать седьмом этаже нью-йоркского небоскреба произошли изменения. На столешнице «кленового листа» появился компьютер, телефон и факс. Чтобы не урезать поле деятельности Марии Альбертовны, прямой номер он выдал ограниченному кругу лиц. Его получили родители, Семен Сотов, заместитель Маур, двенадцать директоров и двое из прежней институтской жизни – сокурсник Майкл Левин и красотка Кэт Томпсон. Все остальные продолжали связываться с владельцем компании через секретаря.
Алекс хоть и одобрял пристрастие дедушки встречаться с людьми лично, но решил все же часть встреч заменить беседой по телефону и перепиской по электронной почте. Старый Слободски до конца дней так и не освоил компьютер и относился к нему с неприязненной опаской. Для Алекса электронный помощник стал частью жизни еще со школы.
– Господин директор, Линда Кели звонила из машины. Она уже близко, просила извиниться, что из-за пробки на мосту на несколько минут опаздывает.
– Да, пробки в городе не новость. Надо их учитывать.