Подарок из Египта
Шрифт:
А что касается перстня, то тут он Юлию обманул. Гермарх и не пытался его продавать, он проиграл его в кости три дня назад. Но сардоникс на перстне оказался действительно поддельным, и когда утром это обнаружили дружки Гермарха, которым он его проиграл, то они пришли домой к атлету и потребовали с него четыреста сестерциев? Именно во столько был оценен перстень во время игры. Денег у Гермарха не было, да и отдавать он им ничего не собирался. Завяза-лась драка. Нападавших было четверо, но Гермарх как искусный кулачный боец дрался очень хорошо и быстро раскидал своих противников. Тогда главарь нападавших Темизон выхватил нож и бросился с ним на Гермарха. Проворный атлет сумел увернуться от ножа и убежать. Темизон только слегка полоснул его ножом по руке.
Домой Гермарх возвращаться не
Сошелся он с ними случайно в одном из трактиров, где целый день играл в кости. Они сразу почувствовали, что у Гермарха водятся деньжата и решили хорошенько его подоить. Ведь среди людишек Темизона были и такие, кто мог очень удачно бросать кости. То ли Фортуна была к ним благосклонна, то ли пальчики их могли так ловко подкручивать косточки, что они постоянно выпа-дали или в «Суку» или в «Венеру», но сколько Гермарх с ними ни играл, он постоянно проигрывал. Однако, несмотря на это, он частенько с ними встречался, и они до утра засиживались за игорной доской. Потом, чтобы утешить проигравшегося Гермарха, его бесплатно поили вином и подсылали к нему симпатичную девочку или мальчика.
Но кроме игры в кости Гермарх имел с Темизоном дела и другого рода. Атлет несколько раз прибегал к грязным услугам шайки Темизона. Они под видом гра-бителей палками избивали соперников Гермарха по состязаниям, с которыми тот должен был драться. Потом Гермарх легко их побеждал, а добытую таким образом награду делил с Темизоном.
Их дружба продолжалась бы и дальше, если бы не этот злополучный перстень. Темизон сам нередко сбывал фальшивые монеты и украшения, но чтобы подделку подсунули ему, такого еще не было. Не будь он в тот день пьян, он бы сразу распознал подлог. Поэтому, когда он утром присмотрелся к перстню трезвым глазом, он был взбешен.
Темизон пытался вернуть свои деньги, но у него, как известно, ничего из этого не вышло. Гермарх сбежал, выбив на прощание у Темизона два передних зуба. Темизон с дружками прождали атлета несколько дней в засаде у дома, где тот снимал квартиру, но Гермарх так и не появился. Он нашел себе жилье в другом квартале города и на время решил затаиться.
Денег у него не было, но он очень рассчитывал на подарки Юлии. Ее золотую застежку он намеревался продать за сотню, а то и больше. Этих денег ему должно было хватить до следующего раза, когда он вновь встретится с Юлией и получит от нее что-нибудь еще.
Все бы у него шло гладко, если бы он до этого не разболтал Темизону и его приятелям о том, что в него влюблена жена местного богача Квинта Серпрония и что за каждое свидание она дарит ему дорогие подарки. Хорошо, что у Гермарха хватило ума не рассказать им, где он с ней встречается. Он боялся, что дружки Темизона, ради смеха, могут подкараулить любовников в храме Кибелы и своими пьяными рожами все испортить.
Теперь Темизон вспомнил об этом и, чтобы отомстить Гермарху, решил сделать так, чтобы Квинт узнал об измене своей жены с атлетом. Он надеялся таким образом прервать их сношения и лишить Гермарха подарков. Месть, конечно, была ничтожная, не стоящая двух передних зубов Темизона. Ему было бы куда приятней избить Гермарха до полусмерти, но приходилось довольствоваться ма-лым.
Квинта Темизон знал. В своем квартале Серпроний был человеком известным. Темизон также знал, что Квинт любит бывать в императорских банях, вот там-то Темизон и хотел донести до ушей ревнивого мужа неприятную для него новость. Осуществить задуманное он решил сегодня.
Чтобы не пропустить Квинта, Темизон со своими дружками засел в император-ских банях уже с самого утра. Скучать им там не приходилось. Императорские бани? Это такое место, где не жалко было бы провести и половину своей жизни. Многие римляне так и поступали, засиживаясь в бане с утра до вечера. Места тут хватало всем.
В громадных залах, сплошь отделанных мрамором, где потолки, казалось,
В императорских банях было все, чего только могла захотеть привыкшая к излишествам душа. Здесь были залы и для философских диспутов, и для гимнастических упражнений, и для всевозможных игр.
Шайка Темизона поджидала Квинта в зале, где был бассейн с теплой водой. Уж этот зал, как думали они, Квинт обязательно посетит. Однако Квинт туда не спешил. Он задержался в зале по соседству, купаясь в бассейне с прохладной водич-кой.
Вместе с собой Квинт потащил в баню и нескольких своих клиентов. Ему хотелось, чтобы и в бане его окружала целая свита льстецов. Остальные клиенты дожидались своего патрона в саду.
Среди тех, кто пошел с Квинтом, был и Баселид. Однако по пути из раздевалки Баселида задержали старые приятели. Они пристали к поэту с просьбой почитать им что-нибудь новенькое из своих стихов. У Баселида было несколько свежих произведений, и он не устоял перед соблазном похвастать ими. Но для виду он все же немного поупрямился.
— Какие еще стихи, вы что! — сказал он, морщась и отмахиваясь от приятелей, — у меня башка раскалывается после вчерашней пьянки у Серпрония. Совсем в голову ничего не лезет.
— А вино полезет? — спросили приятели со смехом и предложили Баселиду полечиться цекубой. Баселид не стал отказываться и одним махом осушил объемистую чашу вина.
— Ну, теперь другое дело, — сказал Баселид бодро. — Что же вам почитать? — про-изнес он задумчиво, — про отрезанную ногу Юпитера вы слышали?
— Слышали, слышали, — загалдели вокруг, — давай что-нибудь новое! Надоела уже эта нога!
— Новое? А что же у меня есть нового?
– спросил Баселид сам себя, почесывая затылок, — ах да, вот! — вспомнил он, — вчера я читал этот стих на ужине у Серпрония. Квинт чуть не подавился костью от смеха. Называется стих «Протухшая жена».
— Как, как? — переспросили Баселида приятели, и когда тот повторил название, они с удовольствием захотели послушать неизвестный им стих про тухлую жену. Баселид прокашлялся и стал читать свое произведение:
Вчера молился я Сатурну И уронил большую урну, Где прах жены моей лежал. В горшок я пепел весь собрал, Ведь урна вдребезги разбилась. А ночью тень жены явилась — Куда меня ты запихал? — Ее нетленный дух орал, — В горшок ты этот облегчался, Теперь он мне в удел достался! В нем вонь ужасная стоит, Мой пепел в смраде там лежит! — Но ведь тебе не привыкать, Сама любила ты вонять! — Ответил я прозрачной тени. — Ты по своей природной лени Полгода в баню не ходила И вонь такую разводила, Что ноздри у меня вспухали, И описать смогу едва ли, Какие муки я терпел И как ужасно я хотел, Чтоб ты все это испытала! Теперь твоя пора настала! Вдыхай горшочка ароматы, Пусть видят все мои пенаты, Что месть свершилась наконец! Из роз сплету себе венец И месяц буду пировать. Тебе ж в дерьме моем лежать! Хотя в сравнении с тобой Благоухал горшочек мой!