Подарок на Рождество. 25 счастливых дней
Шрифт:
Послышались шаги, и в палату вошла Света. Я поразился, как она изменилась; на осунувшемся лице сверкали огромные глаза, под которыми залегли темные тени.
Она встретила мой взгляд, увидела развернутый ноутбук и явно встревожилась. В глазах ее читался вопрос.
– Света, какая ты уставшая, – сказал я и криво усмехнулся: голос напоминал скрип ржавого колеса. – А я вот нынче не в голосе…
– Игорек мой, ты, главное, больше не умирай от сердечного приступа посреди Москвы, а голос – дело третье.
Светлана села на свой стул и слабо улыбнулась мне.
– Так непривычно.
– Прости меня, – ответил я. – Меня словно опоили ядовитым зельем.
– Я знаю, – она опустила голову. – Всю неделю, пока ты лежал с сердечным приступом, я только и занималась тем, что искала историю этого чертова зеркала.
– Расскажи, – тихо попросил я.
– Да нечего особенно рассказывать, – пожала она плечами и закуталась в свою шаль поверх белого халата. – Сперва я думала, что у тебя появилась любовница. Ну, когда ты начал поздно возвращаться домой и перестал со мной общаться. Потом поняла, что дело в другом. Ты если и говорил что-то, то только о зеркале. Когда я поняла, что ты, кажется, сходишь с ума, я начала искать людей, которые что-нибудь могли мне сказать об этом зеркале.
Оказалось, никто ничего не знает. Я написала письма двум-трем антикварам. Они заинтересовались, но точной истории зеркала у них не было. Потом один дал мне адрес старого ювелира, тот знал предпоследних хозяев зеркала. Выяснилось, что в прошлом веке ходили по старой Москве легенды о каком-то зеркале рода Нарышкиных. Будто бы оно забирало силу и жизнь у тех, кого ловило в свои сети. Оттого и род угас. Затем это зеркало сменило много хозяев – оно очень ценилось за размер и тонкую работу. Побывало и в купеческих домах, и в особняках дворян. И всякий раз кто-то из семьи либо сходил с ума, либо заболевал и умирал.
Но самое главное, я смогла найти нынешних его владельцев. Буквально два дня назад я узнала, что они сейчас во Франции, лечат главу семьи. Зеркало здорово подорвало здоровье Алексея Ивановича, у него нервное истощение и сердце болит. Он и слышать не хочет про это злосчастное зеркало, я говорила по телефону с его женой. Похожая история…
– Да, похожая… – Я с раскаянием взглянул на Свету.
– Главное, что все кончилось хорошо. Врачи обещают через недельку тебя выпустить. Ты отделался сердечным приступом, а организм у тебя крепкий. – Она улыбнулась.
– Если бы не ты, боюсь, эта история кончилась бы не так весело. – Я протянул ей левую руку, и она взяла мою кисть своими теплыми пальцами.
– По правде говоря, я так счастлива, что владелец салона куда-то съехал, – сказала Света.
– Теперь мне кажется, что это действительно было к лучшему, – ответил я и волевым усилием подавил нестерпимое желание спросить: «А ты знаешь, где оно сейчас, то зеркало?» Что-то подсказывало мне – Светлана знает. Но спросить значит проиграть эту странную, древнюю игру без правил. И я промолчал, добавив только: – Прости меня.
16 декабря. День согласия
Лебединое озеро
Это был тихий вечер; дом, построенный отцом у самого озера на окраине небольшого городка в дальнем Подмосковье, освещенный закатными лучами, золотился как
Кате было весело. «Вот и зима настала, – думала она, – скоро елка, Новый год. Каникулы…» Семья у Кати была учительская, можно даже сказать не семья – династия. Вот только сама Катя и нарушила традицию.
Катина бабушка раньше преподавала в университете, а на пенсии писала статьи в научные журналы и вела в соседней школе кружок занимательной истории. Отец Катерины последние пятнадцать лет был бессменным директором политехнического колледжа. Мама, Анна Тихоновна, работала до самой пенсии завучем в гимназии номер восемь, знаменитой в поселке качеством обучения и ежегодным богатым урожаем выпускников-медалистов. Когда их собственные дети пошли в первый класс, они перебрались в город. Там рядом со школой находилась квартира, где и росли Катя и Стае.
Старший брат Кати, безалаберный представитель богемы Стае ближе к тридцати неожиданно остепенился и давно уже вел курсы графики и истории искусства в художественном училище.
Словом, призвание к учительству в этом роду было неистребимо. И только Катя, окончив математический факультет, неожиданно уехала в Москву и устроилась в огромную фирму, продающую программное обеспечение.
Делать карьеру ей понравилось: это было похоже одновременно на психологическую драму, партию в шахматы и убойный футбольный матч. Продажи, заказы, разные люди, отношения, ошибки и победы. Катерина быстро доросла до старшего сотрудника, ей начали доверять собственных клиентов и заметные проекты, и это было так круто – чувствовать себя взрослой, уверенной бизнесвумен в свои 24 года.
А для души в Москве был Олежка. Он оказался самым щедрым подарком, который сделала ей столица. С этим мальчишкой когда-то они еще в школе мирились-ссорились и даже целовались тайком от учителей в пустом гулком актовом зале. А потом Катя вдруг нечаянно влюбилась в одного подающего надежды скрипача из музыкальной школы, и с Олегом у них все кончилось. Остаться друзьями не получилось по простой причине: Олег был старше на три года, закончил школу и укатил в столицу поступать в Баумановку.
Конечно, Катя могла бы найти номер его телефона, но не хотела. Короткие новости о нем доставляли общие знакомые, а ее гораздо больше волновали первые романы, флирт с курсантами военного училища и прочие нежные девичьи глупости, без которых юность не юность. Обычное дело, школьные романы заканчиваются вместе с последним звонком…
Она не скучала, он тоже. Она завязала несколько романов в Москве, но отношения с поклонниками оказались пресными, будто хлеб для сэндвичей. Трудно ждать любви и нежности от людей, которые все силы отдают работе. Вечером встретились, утром кивнули друг другу и разбежались по офисам добиваться новых результатов. И так – из недели в неделю…