Подарок принцу химер
Шрифт:
— А что, ревнуешь его ко мне? — прошипела я, внезапно осмелев.
Защитные инстинкты включались сами. Два года самовыживания научили меня многому. Ставить на место таких самодовольных засранцев — тем более.
Лиз оглушительно расхохоталась, а Стив, похоже, серьёзно разозлился. Он стиснул зубы, а кадык дёрнулся, словно предупреждая, что я оскалилась не на того, кто прощал обиды. Карие глаза окатили меня презрением, но перенапряжение последних дней и две стопки незнакомого алкоголя сорвали все мои предохранители. Я вскинула подбородок, решительно передёрнув плечами — вызов.
— Что-то ты много разговариваешь
— О, похоже, по-другому получить девушку в постель у тебя нет шансов, — огрызнулась я, не сбавляя тон.
Не сразу заметила, как вокруг нас потихоньку замолкали голоса, прислушиваясь к этой перепалке.
— Какая смелая шлюха, — внезапно сменил градус мой непрошеный оппонент, и по коже пробежали мурашки.
Теперь угроза, исходящая от парня, ощущалась в воздухе. Он вдруг достал из-за пояса низко сидящих джинсов какое-то блестящее сталью оружие. Я в жизни не видела ничего подобного вживую, а не в фильмах, и замерла, медленно осознавая, насколько ничтожна сейчас. Меня просто прихлопнут и выбросят в ближайшую канаву.
Стив заметил мой испуг и небрежным движением перекинул оружие в правую руку:
— Что, уже не такая наглая, да? Настоящий Smit Wesson, лучший револьвер в своём классе, — вокруг раздался одобрительный гул голосов: похоже, только на меня это не произвело впечатления. А он продолжал, словно читая лекцию, вкрадчиво и не спеша. — Знаешь, настоящая смелость не в словах, а в поступках. Например, есть такая игра, придуманная русскими офицерами ещё тогда, когда даже твоей бабули не было в планах, — он с щелчком открыл барабан и вытряхнул оттуда все пули на ладонь: — В шестизарядный револьвер вставляли одну пулю. А затем прокручивали барабан, полностью полагаясь на волю случая. Приставляли дуло к виску и стреляли. Пять к шести, что мозги останутся на месте, — Стив демонстративно сопровождал слова действиями. Пять пуль спрятаны в карман джинсов, а одна — внутри барабана. С явной торжествующей усмешкой он положил готовый к «игре» револьвер на барную стойку: — Вот что такое смелость, тупая ты шлюшка.
Хотелось спросить, стал бы он сам играть в эту рулетку, но горло отказалось повиноваться. Зато откуда-то взявшееся безрассудство, так стремящееся вырвать свободу любым путём, заставило руку без колебаний сцапать холодное оружие, смыкая пальцы на стальной рукояти. Я не отводила взгляда с лица противника, напряжённо вслушиваясь в мёртвую тишину бара.
— Стивен, прекрати это. Отбери у неё револьвер, — нарушила молчание Лиз, толкнув его в бок локтем. — Эйден тебе яйца отстрелит нахрен.
— Я тут не при чём. Шлюха хочет сдохнуть, так пожалуйста, — невинно протянул соперник, спокойно потянувшись к бокалу с виски и усмехнувшись: — У неё всё равно кишка тонка.
Пальцы практически не гнулись, но я всё-таки смогла несколькими движениями прокрутить барабан с оглушающим треском. Нет, я не струшу, не перед таким ублюдком. И не позволю никому обращаться со мной как с дерьмом. Хватило за шестнадцать лет. Эта игра — мой шанс получить или свободу, или уважение. Пусть и ценой жизни. Плевать, лучше закончить это сейчас, чем неизбежно поселиться в борделе и протянуть от силы ещё пару месяцев, полных унижений и боли.
— Китти, брось, — покачала головой Лиз,
Холодная сталь приставлена к виску, и волосы на затылке словно обдало ледяным дыханием смерти. Сцепив зубы покрепче, я всё-таки зажмурилась в ожидании. По спине прокатила капля испарины, щекоча покрытую мурашками кожу. Вспотевшие ладони скользили, а пульс стучал в горле, но палец всё-таки выжал спуск с резким щелчком.
Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
Каждый хлопок ладоней в ошеломлённой тишине бара сопровождался грузным, тяжёлым шагом где-то позади. Я дрожала всем телом, вцепляясь в револьвер, боясь открыть глаза и вдохнуть.
Мне повезло? Или всё случилось так быстро, что я и боли не успела ощутить?
— Какое шикарное представление, — протянул уже знакомый баритон за моей спиной с явной ехидцей. — Просто цирк недоразвитых дебилов. Дай сюда, — сильная рука вывернула моё запястье, забирая оружие. — Стиви, тебе заняться нечем? Решил прикончить девчонку? Сам бы потом её мозги от стен отмывал.
— Она сама. Чокнутая какая-то, — потрясённо ответил Стив. — Эйден, эта девка —отбитая на всю башку.
— Сам вижу, — с откровенной злостью прорычал принц химер и толкнул меня к выходу, вынуждая, наконец, распахнуть глаза: — Шевелись, трюкачка.
Пихнув Китти в машину на переднее сиденье, я захлопнул дверь слишком резко, так, что стекло задрожало. Плюхнувшись на водительское место, несколько раз глубоко вдохнул, но никакого облегчения не пришло. Девчонку рядом изрядно трясло, а стук зубов разносился по салону эхом. Ах, да: я забыл про её куртку, мудила. Выпихнул на улицу в одной тонкой блузке.
Дав себе ещё один мысленный подзатыльник (первый был за то, что оставил её одну, а второй — что мой друг мозгами уровня престарелого опоссума), я быстро щёлкнул кнопкой обогрева. Ещё раз вздохнув, стянул с плеч куртку — у меня хоть свитер потеплей, и я не играл пять минут назад в смертельную рулетку.
Накинул кожанку на Китти, так и продолжающую смотреть перед собой немигающим взглядом, вцепившись ногтями в колени. Она даже не шелохнулась.
— Итак, ты, оказывается, суицидница, — с чего-то же надо было начать разговор.
Вспомнил громкий щелчок, который уже не успел остановить, и бескрайнее облегчение. Видимо, старушка-судьба сегодня оказалась благосклонна.
— Лучше уж… так, — хрипло прошептала Китти, прикрывая веки, и её пушистые реснички затрепетали как крылья колибри.
— В каком это смысле? Думаешь, я дам тебе умереть вот так бездарно, поддавшись на откровенную провокацию? — снова прорезалась у меня злость, пробиваясь в голос. — Просто ответь: ты правда такая идиотка?!
Чёрт возьми, кричать на неё — вообще не то, что может успокоить бедную запутавшуюся девчонку, но чёрт, какого хрена она себе напридумывала?!
— Лучше вышибить себе мозги, чем быть чьей-то шлюхой, — она неожиданно повернулась ко мне, сверкнув влажными глазами: — Чего ты ждёшь, принц химер? Раз не хочешь меня сам, иди и поделись со всеми, чем устраивать этот спектакль! Давай, вперёд! — откровенная боль и отчаяние, катящиеся по лицу слёзы абсолютно выбили из равновесия, а звонкий голосок словно хлестал отрезвляющими пощёчинами: — Я всё равно никто, никому никогда не была нужна, и меня можно выкинуть на помойку безо всяких проблем!