Подарок сыну
Шрифт:
— Хорошо, сынок, хорошо… — бормотал в изнеможении Лайонас Крукис, стоя на коленях и вытирая русским соболем мокрое грязное лицо.
Из кустов малины в сосняке за всем этим с ужасом наблюдали два глаза, похожие на голубичины, вдавленные в сырое тесто. Их обладатель перевалился — и с барсучьей нескладной шустростью побежал прочь.
…Вот так все и было, святой отец провинциал, именно так, как я здесь пишу. Я всего лишь выполнял долг, свой христианский долг — ведь это же долг христианина, правда, святой отец? — заботиться о своих детях, говорить с ними, дарить им подарки, приводить товарищей для игр.
И все обвинения в каком-то колдовстве, в язычестве — это злонамеренная клевета, святой отец провинциал. Моя семья — спросите кого угодно в нашей округе — одна из первых, еще при епископе Альберте и сеньоре Каупо, приняла истинную римско-католическую апостольскую веру, и отреклась от всех этих юмал, тарапитов, пепенутов и прочей языческой нечисти. Все Крукисы были верными сынами матери апостольской церкви, это любой подтвердит!
Я прошу Вас, святой отец, разобраться в этом прискорбном недоразумении, и отдать приказ о моем освобождении — а уж кого надо посадить на мое место — так это мерзких старых ведьм, которых приводят сюда как свидетельниц, и они набрасываются на меня, и при попустительстве судебных исполнителей норовят мне — мне, доброму христианину, гильдейскому купцу Ганзы! — выцарапать глаза, вопя, будто я-де извел и погубил их дорогих детишек! Да они были рады-радехоньки сами отдать мне свое жалкое отродье за талер, им еще и лестно было, что их пащенки будут воспитываться вместе с сыном такого знатного человека — судите сами, отец провинциал, разве я обманул их хоть словом? Ведь мальчику надо с кем-то играть, правда, святой отец провинциал? И разве их дети находились в худших условиях, чем мой единственный сын?!
Умоляю святого отца как можно скорее разобраться в этом прискорбном недоразумении…
С величайшей скорбью прочел сие. То, что у грешника оказываются время и силы — не говорю о пергамене, пере и чернилах — для подобных писаний, зело печально. Брат комиссар Линнабургской комиссии нашего ордена, очевидно, попустительствует дальнейшему
Скорблю о братьях во Христе. Аминь.
Недостойный брат-провинциал Биармийской провинции ордена Псов Господних.
Грешник и злодей, именуемый Лео Корвинус, после недельного убедительнейшего увещевания, посменно творимого шестью опытнейшими братьями Линнабургской комиссии, упорствовал во грехе, отнюдь не желая делать первого шага к покаянию, заключающего в себе признание. Видя оную его непреклонность, комиссия, не исключая отца комиссара, с горечью заключила, что связь сего несчастного с Врагом рода человеческого несомненно сим упорством доказана, ибо лишь Князь мира сего способен так утверждать и закалять души людские в заблуждениях, вооружая их и против мук совести, и против очистительных увещеваний нас, смиренных и недостойных братьев ордена Псов Господних.
Засим считаем и полагаем вину вышепоименованного Лео Корвинуса вполне и окончательно доказанной, и со скорбью предаем грешника сего в руки властям светским, смиренно моля их поступить с сим несчастным милосердно, не проливая крови христианской.
Аминь.
В городе Линнабурге, на площади святой Анны к вящей славе Господней предан был казни через сожжение закоренелый чернокнижник и детогубец Лео Корвинус.
Иные же говорили, что в дыму костра явлен был лик демона в образе отрока, именовавшего помянутого Корвинуса отцом, но сие полагаю суеверием — не мог демон ни подобного смирения являть, ни сам являться при таком стечении святых отцов, наипаче — из братства Псов Господних милосердного и правосудного, и их всечасно возносимых к Господу молитвах за душу несчастного.
Трое сестричек нагнутся, коснутся, напьются, Вера, Надежда, Любовь — и всплывут пузырьки, В слизистом омуте слышишь, как звонко смеются Мертвые дети в дебрях холодной реки.P.S. В рассказе использовано стихотворение Беды © «Мертвые дети».
Посвящается
13 тысячам детей, ежедневно убиваемых в России своими «матерьми» на законных основаниях.