Подарок

Райз Тиффани

– Элеонор любит книги, - сказал он. – Она работает в книжном магазине, так что даже при самом худшем раскладе твоя коллекция будет расставлена в идеальном алфавитном порядке.

– Хм, вообще-то алфавитный порядок уже присутствует. – произнес Дэниэл, приглашая их войти в дом. – Я просто не уверен на каком языке. Уж точно не на английском.

Элеонор осматривала жилище Дэниэла, пока они шли в комнату, по ее догадкам, являющуюся гостиной. Особняк казался огромным, но теплым и даже уютным в определенной манере подходящей его загадочному хозяину. В атмосфере той боли,

которую ей довелось увидеть в его глазах, она сомневалась, что сможет почувствовать себя здесь как дома.

Дэниэл указал жестом на кресло и сел. Одного взгляда от Него было достаточно, чтобы она опустилась на колени рядом. У Его ног. Такое положение было привычно для нее, наедине. Однако приказ принять позу сабмиссива в присутствии Дэниэла, означал лишь одно – тот один из них… Или был, до смерти своей жены.

– Могу я предложить кому-нибудь из вас выпить? – спросил Дэниэл и уселся на софу напротив кресла

– Нет, спасибо. Отвечу и за Элеонор тоже. Мне действительно пора. Мой рейс отправляется через три часа.

– Опять в Рим? – поинтересовался Дэниэл.

– Опять, - ответил Он так, словно чертовски устал.

– Я провожу тебя.

Обычно Он не покидал ее без долгого интимного прощания. Однако в этот раз Он просто встал, провел пальцем по ее щеке и подбородку и оставил одну в комнате. Она ждала, стоя на полу, хотя отчаянно желала броситься за Ним вдогонку и умолять забрать ее с собой. Но Элеонор была слишком хорошо вышколена для того, чтобы нарушить позу покорности ради одного, как она знала, совершенно бессмысленного эмоционального порыва.

Через несколько минут Дэниэл вернулся в гостиную. В первые мгновения он ничего не говорил, Элеонор оставалось лишь не нарушать тишину и держать свой взгляд, устремленным в пол.

– Присядь, пожалуйста. – сказал Дэниэл тихо и немного удивленно. – В кресло.

– О, кресло. Какая необычайная щедрость, - ответила она с вызовом, под влиянием того факта, что осталась наедине с Дэниэлом, не в состоянии и дальше поддерживать подобающий покорный образ.

– Я понимаю, что данная договоренность тебя расстраивает.

Элеонор фыркнула. Расстраивает?

– До меня дошло, - сказала она. – Это игра в плохого и доброго полицейского? Плохой коп силой притаскивает меня сюда и уезжает, затем появляется хороший коп, предлагает мне молочка с печеньками и уютное мягкое кресло. Как мило.

– Он предупреждал меня, что ты умна. Но про то, что ты чертовски умна, упомянуть, по-видимому, забыл.

Пришлось отдать Дэниэлу должное. Он был впечатляюще стойким в отношении ее сарказма. Крепче, чем казался на первый взгляд.

– Он может дожить хоть до сотни лет, но слово «чертовски» так и не покинет его совершенных уст, уж тебе ли не знать. – сказала она.

Дэниэл слегка улыбнулся.

– Он слишком правильный для подобного, да? Думаю, он назвал бы тебя…

– Нахальной, - предложила она.

– Вполне справедливая оценка. Он мог бы предупредить меня о твоей нахальности.

– Полагаю, в его понимании это является само собой разумеющимся. Ну, раз уж ты играешь роль хорошего копа, значит ли это, что теперь меня

ждет сытный ужин? А, может быть, массаж? И как насчет слезливых историй о твоей несчастной покойной жене и непроглядной печали, для исчезновения которой мне нужно отсосать тебе девятью различными способами до следующего воскресенья? – спрашивая, она выбирала специально те слова, которые могли вывести его из себя.

Однако он все еще был невозмутим. И это пугало ее куда сильнее, чем любая эмоциональная реакция. Его боль пролегала слишком глубоко, чтобы ее можно было задеть. Это ставило его на ступень выше нее.

– Что ж, очевидно от категории «нахальность» мы плавно передвигаемся к категории «сучность».

Она почти рассмеялась. «Сучность» - еще одно слово, которое ей не суждено услышать от него.

– Вполне справедливая оценка, - произнесла она, повторяя слова Дэниэла.

Хозяин дома тяжело дышал. Ей казалось, он тщательно взвешивает то, что собирается сказать.

– Я не стану отягощать тебя слезливыми историями, - отозвался он, - но ты заслуживаешь получить хоть какое-то объяснение твоему здесь присутствию. Я был женат благословенных семь лет. Моя супруга и я были как ты и…

– Если рассчитываешь на мое расположение, то, пожалуйста, не произноси его имени. Я переживу эту неделю в разы легче, если не буду вынуждена говорить и слышать о Нем.

Дэниэл кивнул.

– Как ты и он, – продолжил он спустя секунду. – Она была больше, чем моей женой. Она была моей собственностью, моей одержимостью…моим лучшим другом. И она погибла три года назад. С тех пор у меня никого не было. Когда я признался в этом С…ему, он настоял на том, что некоторое время наедине с тобой может оказать на меня благотворное влияние. В свете того, что ты принадлежишь ему, между нами нет угрозы возникновения романтической привязанности. И в виду того, что ты уже знакома с требованиями нашего специфического стиля жизни…

– Я извращенка. Тебе не обязательно прибегать к эвфемизмам.

– Таким образом, переход от строгого целибата к возвращению сексуальности пройдет мягче.

– Значит, ты все же планируешь меня трахнуть? – она задала вопрос, зная заранее ответ.

– Только, когда ты будешь к этому готова, и у тебя не будет возражений.

– Ну, я же здесь, правда? Никто не держит у моего виска ствол.

– Применять силу – удел дилетантов. Я лучше просплю вечность в одиночестве, чем возьму в постель нежелающего того партнера. Он уже делил тебя с другими, не так ли?

– Да, конечно. Но…- переведя дыхание, она продолжила, - он всегда был рядом.

– Понимаю. Как я и сказал «когда ты будешь к этому готова». Не раньше.

– И что теперь? – спросила она после минутной паузы.

Встав, Дэниэл направился к двери. Она поспешно направилась следом.

– Уверен, тебе нужно распаковать свои вещи и отдохнуть. Поэтому, полагаю, на ночь я отправлю тебя в твою комнату.

– Отправишь меня в мою комнату? После того, какой сукой я себя выставила? – Элеонор усмехнулась. – От хорошего полицейского к трусливому. Ладно, пойду к себе.