Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет

Александровна Алла

Я вот послушала, сбежала вовремя от Максана, и теперь у меня свое дело, имеющее все шансы на успех. А где успех — там и моя независимость! Отлично же!

Глава 39

Я заканчиваю диктовать основные положения закона о труде, выдыхаю с облегчением.

Исса, похоже, тоже выдыхает, стараясь сделать это незаметно. Она все еще стесняется меня немного и боится, что я передумаю брать ее на работу.

Смешная лисичка. Не понимает, как сильно ее помощь облегчает мою жизнь! Я, конечно, умею печатать,

и даже слепым набором когда-то могла похвастаться, но местные печатные машинки — это совершенно другой уровень кошмара. Адовые механизмы, тяжелые, неповоротливые, тут чтоб передвинуть каретку, требуется недюжинная сила и умение правильно выбирать направление движения. Треш и угар, короче говоря, для меня — человека двадцать первого века.

Не представляю, сколько бы у меня одной заняло перепечатывание этих двадцати листов!

А их же надо еще и написать сначала! А для этого необходимо вспомнить основы трудового законодательства, которые я, признаться, прогуливала в универе. И теперь сожалею страшно!

Вот если бы знала, насколько мне пригодятся все теоретические знания, исторические предпосылки и прочее, что всегда считала замшелым и совершенно не нужным для полноценной работы, потому что в том мире, в моем прошлом мире, любой документ можно было одним движением пальца раздобыть в интернете, то сидела бы, как прибитая, на всех лекциях!

И не пришлось бы теперь в муках рожать положения трудового законодательства, с поправками на особенности мира оборотней!

Но тут ничего не поделаешь… Главное, что основное вспомнила, а дальше уже проще пойдет. Ведь любой закон дорабатывается, меняется, обзаводится ссылками, пунктами и подпунктами. Главное — основную рыбу накидать, чтоб было, что перед заказчиком положить на стол.

На мгновение представляю себе удивленное лицо Орриха-ана, когда заявлюсь сегодня к нему в особняк с готовым проектом, и сразу улыбка неудержимо расплывается. Довольная такая.

— Ты похожа на рысь, греющуюся на солнышке, — замечает мое довольное лицо Исса, — того и гляди, замурчишь. Ты точно чистокровный человек?

— Да, точно, — спохватываюсь, принимаю от помощницы последний отпечатанный листок, проверяю, аккуратно складываю в стопку.

— Тогда непонятно, что это Оррих так кругами ходит… — бормочет Исса, глядя в окно.

Отслеживаю ее взгляд, уже зная, что увижу: знакомую черную машину, уже привычно занявшую место неподалеку от входа в здание.

Исса ойкает чуть испуганно. Судя по всему, она не проконтролировала себя и выдала мысли вслух.

— Ой… Прости, прости меня…

— Ничего страшного, — вздыхаю я, — я и сама этим вопросом задаюсь…

За последние две недели, прошедшие с момента моего ужина в компании почтенного Оррих-ана, я уже даже как-то привыкла к этой картине: вечер, ласковые лучи заходящих светил, что так красиво отражаются на лакированной крыше блестящей черной машины.

И ее пассажир, внушительный, серьезный, приглашающе кивающий мне на открытую дверь.

Я ни разу не соглашалась, если что, потому такая настойчивость

пугает.

А еще больше пугает, что дальше, после моего отказа, все идет по одному и тому же сценарию: Максан захлопывает дверь машины, жестом отпускает водителя и идет ко мне.

Здоровается и молчаливым эскортом топает рядом со мной, провожает до дома, в котором я снимаю комнату.

По пути мы о чем-то незначительном говорим, бывает, но чаще всего молчим. Я не считаю нужным поддерживать диалог, в конце концов, это не я навязываюсь, не я тут встречаю и пытаюсь притворяться молчаливым приведением.

А Максан, судя по всему, просто не понимает, о чем со мной можно говорить, не рискуя получить по лбу, пусть и не физически. По работе мы уже все обговорили, к тому же про особенности заказа я предпочитаю вести диалог с тем, кто реально принимает решения. То есть, со старейшиной Оррих-аном. А про всякие личные дела… Сразу в лоб, да.

Честно говоря, я в недоумении по поводу поведения Максана: ему что, делать нечего совсем? Я не даю ни одного повода, стараюсь держаться подальше, не провоцируя лишнее прикосновение, взгляды и прочее. Короче говоря, крайне внимательно и осторожно себя веду. И сама бы давно уже отстала от того, кто настолько не желает общения.

Но Максан словно и не замечает моей холодности, он спокоен и последователен. Идет рядом, возвышаясь надо мной огромной сумрачной горой, с совершенно каменным выражением на лице. И молчит.

И я молчу.

А весь город, судя по внимательным взглядам Иссы, говорит… Про внезапный и странный интерес волчьего принца к обычной человеческой женщине. Не хотела я лишних сплетен, честь свою берегла… Вот только Максану, судя по всему, плевать и на мои хотения, и на мою репутацию.

И вот что с этим делать?

Запретить ему приезжать? Не послушает, запрещала уже.

Не выходить из офиса? Не выходила. Сидел у дверей, никуда не уезжая и не отрывая взгляда от окон.

Разговаривать на эту тему с Оррих-аном? Говорила, старейшина только плечами пожал, пробормотав, что он в этом плане над сыном влияния не имеет. Волки сами выбирают себе симпатии и ни перед кем не отчитываются. Силой Максан меня ничего сделать не заставит, ученый уже, да и Оррих-ан твердо мне это пообещал… А все прочее… Ну кто ж ему запретит приезжать? И провожать? Тем более, что так неспокойно вокруг, так неспокойно… А я — такой ценный работник…

Угу, я прямо прониклась.

Патовая дурацкая ситуация…

Будем надеяться, что она как-то сама собой разрешится. Может, Максан увлечется кем-то другим? Или, может… Может, наоборот, пойти ему навстречу, и…

Ох…

Поймав себя на том, что внезапно и очень сильно покраснела, я торопливо отворачиваюсь, собираю бумаги, бросаю взгляд на черную машину Максана, думая, что сегодня я, пожалуй, воспользуюсь его предложением.

Надо же к его отцу доехать, сроки подходят…

Оррих-ан дал мне две недели на подготовку первоначальной версии законопроекта о труде, и сегодня этот срок истекает.