Подчиняя вселенные
Шрифт:
После истории о первых людях, мы можем увидеть многочисленные примеры того, как Месть была двигателем прогресса и технологий. Она заставляла людей идти на неимоверные подвиги, восставать против близких своих и супротив целых систем по управлению государствами. Начиная от Каина, потом Ленина, с его отместкой за брата, Кецалькоатль, Шива и другие. Взять того же генералиссимуса Темпла, который во имя Земли вырезал четыре планеты мирных мятежников, не желавших покорятся империи.
И в каждом из нас живет частичка Господа. Равно, как и половина в ней — божественная
Мы, братья мои и дети, есть противодействием мировому порядку. Мы боремся за то, чтобы мир распространялся между живыми существами. Но, помните, что мир и спокойствие возможно только среди мертвых, ведь движимые разумом и местью живые не смогут существовать без того, чтобы не вознести над другими свои ценности и самолюбие.
Дорогие послушники, помните, что Орден будет существовать до того времени, пока не умрет человечество, или не падет последний Паладин! Спасибо, друзья! Прошу всех на трапезу!
Во имя Каина и Сталина, во имя Гитлера и Наполеона, во имя всех войн и смертей. Да будет Месть! Аминь!»
— Ничего себе верования, — воскликнул вслух Антон. Он напряженно всмотрелся в зелень клинка, на поверхности которого то и дело пробегали крупные остроконечные руны. Они сплетались в необычные узоры, распадались на знаки поменьше, кружились вдоль кровотоков, жались одна к другой и равномерно вспыхивали.
— Что это? — поинтересовался капитан, указывая на движущиеся буквы.
— Где? — заволновался меч. Он завертелся вокруг своей оси, затем на бешеной скорости разлетался по каюте, едва не обезглавив Клипарда. Лишь вонзившись наполовину в раму картины с изображением горы, оружие немного успокоилось.
— Что это было? — заворожено и немного встревожено спросил Антон.
— Если ты увидел божественные руны, — ответил меч, — то спокойно можешь считаться тай-цзином третьего Овала. Ведь они появляются лишь перед прошедшими испытания. Только те, в ком сила мести окрепла настолько, чтобы прочитать надписи, могут нести непосильное бремя монаха.
Клипард пожал плечами, ничего не понимая.
— Кажется, ты говорил, что перейти на следующий этап можно, лишь отучившись тяжелые восемь лет.
— Так оно и было, — вздохнул кислотник. — До тебя. Поверить не могу, чтобы кто-то смог подняться вверх по лестнице Ордена! Или у тебя в жизни случилось что-то такое, что заставило душу почернеть, а мозги до последнего вздоха желать смерти ближнего своего. Позволь, — он обратился к Антону, — просмотреть твои воспоминания.
Капитан согласно кивнул и сомкнул веки.
Вихри подсознания пронеслись перед судорожно зажмуренными глазами — она там, внутри! А он не смог и не простил…
Плазменный язык дотронулся до ее нежного тела, заставляя кричать от ужаса и смертельной
Прекрасная грудь от невероятной температуры сплыла вместе с остатками одежды на пузырящийся пол. Радом корчился поручик, которому выжгли мозги ментальной атакой.
— Любимая! — кричал Клипард, видя на мониторе растворяющийся огненный шар.
Она горела там, в атмосфере, а он сидел в своем звездолете совсем без горючего и вводил корабль в пике. Он хотел умереть и бесплотным привидением душить ее убийц во сне под одеялами, в постелях. Даже самые далекие их родственники и друзья будут мертвы, разорваны в куски и клочья. А он станет пить их кровь, и жрать беззубым ртом сочную плоть. Сожри врага своего! Он ничего не сделает тебе из твоей утробы.
Месть накрыла его теплым одеялом, она вонзила корабль не в острые скалы, а в маленькое холодное озерце. Она несла его по печальной жизни, стеля трупы перед натруженными ногами в нечищеных сапогах. Он ел вместе с нею и жил душа в душу, он занимался с нею сексом, и она рожала ему родных детей: злобу и ненависть. Она стала смыслом его грешной жизни, а он окрестился ее мессией.
— Понятно, — грустно протянул кислотник, немного отодвигаясь от капитана. — А я, было, подумал, что попал на первого человека без черноты в ладонях.
Антон молчал, разглядывая руны, которые, сплетаясь, начинали преобразовываться в буквицу.
«Я создан для смерти», было написано на клинке. «Чтобы дарить жизнь». Философская фраза, подумал Клипард.
— Кто это написал? — спросил он у меча. — Ах, да, — спохватился. — Это же сам Бог написал!
— Так ты согласен вступить в ряды сподвижников Ордена? — торжественно вопрошал кислотник.
— Да, — твердо отрезал Антон. Месть влекла его в неизведанные дали.
— Капитан, — зазвучало одновременно в динамиках каюты и в его личном коммуникаторе. — Скоро мы будем выходить из субпространства. Если ощущаете в себе силы управлять судном, просим появиться вас на мостике. В другом случае, командование возьмет на себя первый помощник Липков, пока ваше драгоценное здоровье не поправится!
— Спасибо, Катти, — Антон провел пальцем по теплой сенсорной кнопке коммуникатора, оставляя на ней свой отпечаток. — Я в полном порядке. Не пройдет и пяти минут, как я буду находиться на мостике и приму управление на себя.
Он набросил на себя летную форму и открыл дверь в коридор.
В полетной рубке царило радостное оживление. Каждый счел своим долгом тепло поприветствовать своего командира и похлопать его по плечам. Клипард даже удостоился двух поцелуем от Эвелины и радистки. Только Стигней молча кивнул ему головой и, отобрав свое оружие, скрылся в направлении верхней палубы. Капитан отметил, что меч летел к своему побратиму как-то медленно, словно с сожалением, вызвав на лице у монаха целую бурю не слишком приятных чувств.