Подчиняясь желанию
Шрифт:
– Иисусе, Кингсли. Это же моя лучшая расческа. Ты хоть знаешь, как дорого она стоит?
– Очень хорошо, ma ch'erie, - произнес он и вытащил из нее расческу.
– Такую хорошую расческу, безусловно, можно помыть. Это один из пяти. Следующий.
Следующий предмет был холодным и гладким и расширялся книзу. Девушка вспомнила ужин с Кингсли прошлой ночью, вечеринку с его несколькими безумно богатыми и извращенными друзьями. Он разрешил ей выпить лишь один бокал вина, и когда поймал ее взгляд, подглядывающий за ним, подмигнул и вылил остаток вина в свой бокал,
– Это бутылка вина.
– А у тебя сообразительная киска, Чарли.
Он вытащил бутылку из ее лона. Девушка снова напряглась, когда почувствовала его пальцы. Что бы это ни было, оно было металлическим и тяжелым. И большим. Плоское дно и рифленые стороны.
– Можно подсказку?
– спросила Шарлотта.
– Ответ на вопрос просто ослепительный.
Она рассмеялась.
– Это фонарик?
– Bien, ma ch'erie. Три из пяти.
Он осторожно вытащил из нее фонарик.
– Следующий – я совершенно уверен уже был внутри тебя.
– Наверное, нет. Я никогда не играла в такие игры.
– Ты уверена?
Кингсли снова раскрыл ее пальцами, и она почувствовала холодный гладкий металл. Но на сей раз предмет был другим. Он состоял из двух частей. Она услышала какой-то скрип поворота и почувствовала, как влагалище открывается шире. Девушка сделала глубокий вдох.
– У тебя есть собственное гинекологическое зеркальце?
– Конечно. Я люблю играть в доктора. Особенно с такой красивой и терпеливой пациенткой.
Она ждала, что он закроет прибор и вытащит, но Кингсли оставил зеркальце внутри. Раздался новый звук.
– И теперь мы добавим фонарик.
Сердце Шарлотты бешено колотилось, теперь она замерла от ужаса, зная, что мужчина смотрит глубоко внутрь нее. Рука Кингсли скользнула вверх по ее животу и остановилась на груди. Он ущипнул ее за сосок, и тело немедленно ответило дрожью. Кингсли рассмеялся. Шарлотта знала, что он прекрасно видит, как сокращаются ее внутренние мышцы.
– Это четыре из пяти. Остался еще один, и ты выиграешь. Я начинаю нервничать.
– Но это же я тут голая, распростертая перед тобой и подвергающаяся насилию, - напомнила Шарлотта.
– Да, и поэтому я уже ожидаю ужасной мести в ответ на нашу игру. Однако сам он совершенно не казался обеспокоенным предстоящими перспективами. Кингсли закрыл зеркальце и осторожно вытащил его.
– Остался последний. Если не угадаешь, я буду очень разочарован в тебе, Чарли.
– Делай что хочешь, я тебя не боюсь.
– Пожалуй, я продолжу.
Девушка вздрогнула, чувствуя, как что-то мягкое и влажное касается внутренней поверхности бедер. О, да, она знала, что это было.
– Твой язык, - сказала она, зная, что права.
Его язык толкался в нее снова и снова, француз целовал ее с той же страстью и ловкостью, с какой делал это всегда. Казалось, он будет наслаждаться этим вечно. Затем Кингсли добавил два пальца, погружая их вместе с языком, и доводя девушку до сильного оргазма. Мышцы внутри пульсировали и сокращались. Спина Шарлотты выгнулась, и она подалась бедрами вперед, насаживаясь на пальцы Кингсли.
– Моя очередь, - произнес он.
Подавшись вперед и опустившись на колени перед пуфом, Шарлотта расстегнула штаны Кингсли и взяла его член в рот. Для такого шикарного альфа-самца, он не так часто требовал оральных ласк. Как-то он сказал, что если она уже на коленях, то он лучше трахнет ее раком, тем самым позволяя им обоим хорошо провести время. Чарли не могла спорить с такой логикой. Кинг откинулся назад и направил свои бедра к ней. Девушка медлила, расстегивая его рубашку. Пробегая пальцами по напряженной мускулистой груди, она поцеловала его плоский живот, прежде чем снова взять его плоть в рот. Кингсли всегда был таким доминирующим, держащим все под контролем, что нынешняя ситуация приносила Шарлотте громадное удовлетворение - он задыхался и дрожал от наслаждения, которое дарила ему она.
Протянув руку, Кинг пропустил ее волосы между пальцами. Он нежно гладил ее лицо и шею, и это всегда поражало ее, насколько развратным он мог быть в один момент, и мягким и заботливым - в другой.
Шарлотта глубоко взяла его в рот и сосала изо всех сил, дразня и лаская своим языком. Она облизывала его, делала все, что было в ее силах, заставляя мужчину беспомощно стонать, так же, как обычно стонала она. Наконец, Кингсли, тяжело вздохнув, кончил. Проглотив сперму с большим удовольствием, чем она когда-либо могла признать, Шарлотта отклонилась назад, чтобы посмотреть на него. Рубашка была распахнута, со следами от пуль, изрешетившими его грудную клетку, он, несомненно, был самым соблазнительным мужчиной, которого она когда-либо встречала.
Кингсли застегнул штаны и поднялся на ноги. Взяв Шарлотту за руку, он подтянул ее к себе и впился в губы девушки долгим требовательным поцелуем; она до сих пор ощущала вкус соли его семени на языке.
– Ты выиграла игру, Чарли? И что же со мной будет?
– Ты сказал, что я могу сделать все, что захочу?
– О, да. Можешь нарядить меня в платье и сфотографировать. Заставить меня пройтись по улице голым. Или выбрить мои яички опасной бритвой. Тебе нужно время, чтобы подумать?
– О, нет. Я уже знаю, что хочу сделать.
Шарлотта обняла Кингсли за плечи и провела руками по копне его длинных непослушных волос.
– Чарли, нет.
Голос Кингсли был твердым, словно железо.
– Твое «нет» ничего не значит для меня, так же как и мое для тебя. Ты никогда не говорил мне свое стоп-слово. И я напомню, кто-то сказал, что разрешает делать все, что мне заблагорассудится. А я хочу подстричь твои волосы.
– Кажется, я завел себе ручного дракона.
– Ни за что. Я твоя еще на целую неделю, и я сделаю тебе стрижку. Не будь трусом. Я один из лучших стилистов в городе.