Подчиню тебя себе

Мэри Влад

Моя сказка, которая ещё несколько минут назад казалась реальной, рушится с оглушительным треском. Эмир устроит мне ад. Он будет мстить, я уверена. То, что происходит сейчас – только начало.

Кончает Эмир прямо в меня, я чувствую это. Он впервые не надел презерватив. Значит, теперь ему и правда плевать на моё мнение и состояние. Он вытаскивает член, и я медленно распрямляюсь. Стираю слёзы, ощущая, как сперма стекает по ногам. Эмир не предлагает мне салфетки, полотенце или помощь. Он вообще не произносит ни слова. Озираюсь по сторонам

в поиске того, чем можно обтереться, но не нахожу ничего подходящего, и всхлипываю, не в силах сдержать новый поток слёз.

Чёрт! Не хочу реветь перед ним. Не хочу показывать свою слабость. Но как же мне паршиво сейчас. И ещё почему-то стыдно. Он поимел меня как какую-то шлюху. Грязно. Быстро. Пошло.

Потому что может.

Потому что ненавидит.

Потому что не уважает.

И я сама этого добилась.

Поднимаю с пола разрезанные трусики, вытираюсь ими, отправляю их в мусорное ведро, привожу платье в порядок. Вижу зеркало в другом конце кабинета и направляюсь к нему. Выгляжу я ужасно. Не потрёпано, а именно ужасно. Глаза заплаканные, макияж и причёска испорчены, губы искусаны. Как в таком виде появиться на людях? Мне самой от себя тошно.

– Эмир, мне нужно в свою комнату.

Так странно называть его другим именем. Но сейчас он именно Эмир Доган. Равнодушный незнакомец, а не мой Назар, которому ещё вчера, как мне казалось, я разбила сердце.

– Выпусти меня отсюда. Мне необходимо привести себя в порядок, – я не требую, боясь заслужить ещё один наплыв его злости, но и не прошу. Эмир и так достаточно унизил меня. Не собираюсь я ещё и умолять его о чём-то.

Он расслаблено откидывается на спинку кресла, делает глоток виски, затем размещает руки на подлокотники.

– Зачем? – спрашивает, но смотрит при этом не на меня, а в стену.

– Ты разве не видишь, как я выгляжу?

– Присядь, – бросает холодно, всё так же не смотря на меня.

Мне хочется съёжиться от его равнодушного голоса, но я ни за что не позволю себе выглядеть в глазах Эмира ещё более жалкой. Беру волю в кулак и заставляю себя расправить плечи, а затем опускаюсь в кресло сбоку и жду. На столе перед нами лежит какая-то папка. Чёрная, не особо тонкая. Разглядываю её, потом переключаюсь на стены, лишь бы не смотреть на него, хотя очень хочется.

Минуты тянутся медленно, а мы так и продолжаем молчать. Меня для него словно больше не существует. От этого так больно. Украдкой смахиваю слёзы и нетерпеливо вздыхаю. Здесь настолько тихо, что я слышу тиканье часов и позвякивание кубиков льда в бокале Эмира каждый раз, когда он делает глоток.

– Мы долго ещё будем играть в молчанку? – напоминаю я ещё раз о своём присутствии. – Мне нужно идти готовиться к церемонии или нет?

– К какой?

– У нас же свадьба.

– Разве?

– Ты же сам хотел, чтобы я вышла за тебя замуж.

– Кто тебе такое сказал? Я не настаивал на браке. Мне, в общем-то, плевать. А вот твой отец очень жаждет видеть

тебя моей женой. Как думаешь, зачем? Ему так важно, чтобы свадьба состоялась, что даже согласился подыграть мне, показав тебе чужое фото, – Эмир ухмыляется. – Он так тебя нахваливал, говорил, что ты настоящее сокровище. Нетронутый бриллиант. Но, как мы оба знаем, цветок я уже сорвал. Ты не прошла проверку. Ни по одному из пунктов.

Впиваюсь ногтями в ладони и недовольно бормочу:

– А ты, значит, ни в чём не виноват, так? Я одна здесь плохая?

– Ты не плохая. Просто очередная меркантильная пустышка. Совершенно не мой тип женщин. С такими нельзя создавать семью. Вы годитесь только для секса.

Его слова точно контрольный выстрел в голову. Про сердце я уже не заикаюсь. От него лишь одни ошмётки остались. Да, я понимаю, почему он так груб со мной. Вчера я тоже его не щадила, но… чёрт! Я не пустышка. Я кто угодно, но не пустышка, пусть Эмир и считает иначе.

– Значит, ты на мне не женишься? – тихо уточняю я, из последних сил сдерживая очередной поток слёз.

– Ещё не решил.

Сказать, что я в равной степени зла и растеряна – ничего не сказать. Вся моя уверенность растаяла и возвращаться, кажется, не собирается. Ничего не могу с собой поделать. Руки дрожат, в горле ком, а голос и вовсе подводит. Чувствую себя маленькой девочкой, которую предали и отдали на растерзание льву.

– И когда ты соизволишь решить? – бросаю взгляд на часы. – Гости давно внизу. До церемонии осталось всего сорок минут. Мне должны успеть поправить макияж и причёску. Эмир, открой дверь.

Ноль реакции. Я будто с мебелью говорю. Не знаю, как поступить. Грубить точно нельзя, хотя язык так и чешется, лебезить – тоже не лучший вариант, а здравые рассуждения Доган игнорирует, продолжая делает вид, что находится здесь один. Он сейчас такой… чужой. Совершенно незнакомый человек сидит со мной в одной комнате. Я будто впервые его вижу.

Эмир неприступен, жесток и до умопомрачения богат. Ему дико идёт смокинг и этот бокал с дорогим алкоголем. Идёт холодность и отстранённость. Идёт власть, роскошь и деньги. Я ведь всегда мечтала о таком мужчине. Взрослом, но не старом. Волевом, красивом, сексуальном и состоятельном. Добившемся всего, о чём можно мечтать. Но почему сейчас у меня так болит сердце?

Потому что я знаю: Эмир меня не любит. А я люблю. Мои чувства никуда не делись. Даже после того, как узнала о его вранье. Даже после того, как он взял меня у стола и кончил в меня, не думая о последствиях. Даже сейчас, когда он сидит и игнорирует моё присутствие, я украдкой смотрю на него, восхищаюсь и еле-еле подавляю желание сесть к нему на колени.

Глупая Алина…

Надежда, говорят, умирает последней. И я больше не хочу испытывать судьбу. Если сейчас начну ластиться к Эмиру, то только разозлю ещё больше. А я и так уже успела испытать на себе его гнев.