Подъем и падение Запада

Уткин Анатолий Иванович

Источник: Kennedy Р. The Rise and Fall of the Great Powers. L., 1988, p. 426.

Уровень науки в 30-е гг. вызывает споры сейчас, вызывал полемику и в свое время. В 1936 г. академик А. Иоффе заявил, что Россия, прежде имевшая незначительные достижения в физических науках, в середине 30-х гг. заняла четвертое место в мире, а в технической физике — третье. Более критичный директор Харьковского политехнического института А. Лейпунский указал, что если СССР и занимает четвертое место в мире (после Британии, США и Франции), то «между нами и европейской наукой существует качественный отрыв». Еще более скептически был настроен акад. П. Капица: «Мы, может быть, и сильнейшие в политике, но в науке и технологии мы подлинная колония

Запада». Репрессии 30-х гг. безусловно ослабили советскую науку. При острой нехватке специалистов, просто организованных людей тысячи специалистов испытали муки тирании. Был погублен Харьковский политехнический институт. Не менее ста физиков арестовали в Ленинграде в 1937—1938 гг. Можно найти позитивную сторону «броска вдогонку» — внедрение новой техники, создание целых отраслей современной индустрии, обретенный навык организованной части общества работать спонтанно; мобилизация героического начала; массовое освоение технического опыта; чувство единого народа. Американец Лауэ писал, что «в этой жестокости была своя логика. Замаскированная политическим инстинктом и цензурированная уже политикой террора, она заслуживает рационального анализа там, где мы касаемся ключевой проблемы насильственной рекультуризации. Как еще могли быть изменены углубленные убеждения народа, расширены устоявшиеся перспективы; как еще могла твердая человеческая воля — особенно упорная воля русских — быть приведена во флюидное состояние с тем, чтобы слить ее в общей воле крупных коллективов? Как еще столь своеобразные и самоутверждающие себя народы Советского Союза могли покорно приступить к решению задач, диктуемых людьми, машинами и организациями индустриального общества?». На Западе это слияние воль происходило в течение столетий в ходе становления наций-государств, в гораздо более благоприятных обстоятельствах.

Негативные стороны очевидны — уничтожение миллионов людей, паранойя в национальных масштабах, упрощение жизни на низком уровне, удушение свободной мысли, фантазии — основы дерзаний в науке и искусстве. Насилие и волевое бессилие порождали исполнителей, имитаторов, подчиненных, лишенных воображения, исторического чутья, но не людей западного типа, не волевых личностей, наделенных ответственностью.

А тем временем в Германии, в стране, больше всех других помогшей России к индустриальному приобщению — к власти пришли люди, параноидальный национализм которых не мог быть сразу даже реалистически оценен.

Гитлер у власти

Придя к власти, Гитлер начал откровенную военную подготовку на собственной немецкой территории. Выходом для него было и обращение к Муссолини — тот позволил осуществлять подготовку немецких пилотов на итальянских базах (итальянские ВВС тогда котировались в мире очень высоко). В 1933 г. одетые в южнотирольские одежды германские летчики были препровождены на различные аэродромы Италии. Среди этих курсантов нужно отметить 21-летнего Адольфа Галланда, будущего руководителя истребительной авиации люфтваффе.

Стремясь не нарушать пока букву Версаля, Гитлер не пошел сразу на превышение численности рейхсвера. Но он нашел другие формы массовой подготовки будущих солдат. Так, численность гитлерюгенда (включавшего в себя подростков от десяти до восемнадцати лет) увеличилась между 1932-м и 1936 гг. со ста тысяч до трех с половиной миллионов. Членство в гитлерюгенде, обеспечивавшем спортивную и военную подготовку, стало с 1936 г. обязательным. Молодое поколение немцев вливалось в отряды Национальной рабочей службы, созданной в 1934 г. и обязательной для всех, достигших восемнадцатилетнего возраста. Немецкий солдат 1939 г. был подготовлен именно здесь. Отсюда его умение обращаться с рацией, компасом, палаткой, лопаткой, гранатой и автоматом. Параллельно с рейхсвером в Германии повышали свою военную подготовку 250 тысяч членов воинских формирований Национал-социалистской партии (СА) и отряды охраны фюрера (СС).

К началу 1934 г. созданные военно-воздушные силы насчитывали сорок четыре подразделения, рассредоточенных тайно на сорока двух

аэродромах по всей Германии. Эскадрилья бомбардировщиков в Фассбурге называлась «Ганзейская летняя школа», соединение истребителей в Деберице — «Рекламное объединение».

Глава абвера капитан флота Патциг заявил аудитории: «Разумеется, мы продолжаем свою деятельность». В 1934 г. началась аэрофотосъемка территории СССР, прежде всего морских подступов к Ленинграду, районов Пскова и Минска. Одновременно высотные самолеты фотографировали фортификации Чехословакии и Франции.

Для координации разворачивавшихся усилий было создано Центральное бюро германского перевооружения. Нацистская пропаганда называла колоссальными 5-миллиардные расходы на общественные работы, но тайно на нужды перевооружения был выделен 21 миллиард марок. Промышленникам, производившим вооружение, платили особыми финансовыми поручительствами, так называемыми чеками Мефо. Центральный банк принимал эти поручительства, производители получали деньги, не отраженные ни в одной строке бюджета. Между 1934-м и 1937 гг. чеки Мефо составили 12 миллиардов марок — до 40 процентов военных расходов в критический период создания гитлеровской военной машины.

Фирменным оружием рейха стали танки. Крупп произвел первые сто танков к марту 1934 г. В следующем года произведено 650 танков. К Круппу возвращались его специалисты из Швеции и СССР. Из Берлина привезли чертежи новых машин, и крупповский конвейер в Краве был полностью модернизирован. К октябрю 1935 г. созданы три первые танковые дивизии.

По западным оценкам, лучшей разведслужбой, наблюдавшей за Германией, являлась французская. Британская разведка была довольно малочисленна. Чехословацкая военная разведка состояла всего из двадцати человек. Американцы полагались лишь на дипломатическую службу. Все эти разведки периодически достигали частных успехов, но в целом ни одна из них не сумела убедить при помощи документальных данных правительство своей страны в том, что главная угроза миру исходит от Германии.

Немцы после 1932 г. перестали публиковать списки офицеров действительной военной службы. Берлин зачислял на воинскую службу гораздо больше воинских офицеров, чем «разрешенные» четыре тысячи полевых командиров и полторы тысячи офицеров флота. Британская разведка не сумела подтвердить свои подозрения. Французы («второе бюро») конкретных выводов не сделала.

Был ли Запад слеп, если был, то почему? Дело, скорее всего, в том, что часть политиков и военных соседних стран считали, что в Версале союзники пошли слишком далеко, обвинив одну лишь Германию в развязывании Первой мировой войны. Послабления в контроле как бы компенсировали эту несправедливость.

В конечном счете, полагали многие на Западе, нельзя отрицать право Германии на самооборону и равенство в международном статусе. Этим объяснялось почти благосклонное отношение к перевооружению, к вводу войск в Рейнскую область и в Данциг. Многие западные бизнесмены получали прибыль от военного производства, они «не могли лишить такого права своих германских коллег» (а некоторые имели прямые прибыли от германского вооружения).

Западные страны на волне экономических трудностей, сопровождавших «великую депрессию», не были готовы увеличивать военные расходы и поэтому считали нецелесообразным в полный голос обсуждать германское перевооружение, для них это был дренаж средств.

И одно из наиболее важных соображений: правящие силы западных стран полагали, что в конечном счете Германия цивилизованная, христианская, европейская страна, которой суждено, в крайнем случае, стать заслонам перед варварством атеистического большевизма. В той или иной степени подобными идеями руководствовались, по меньшей мере, три премьера Британии, бывшие у власти входе германского перевооружения — Рамсей Макдональд, Стэнли Болдуин и Невилл Чемберлен.

Весной 1936 г. обозначились первые результаты бума в авиационном производстве. У Германии теперь на вооружении было 900 новых самолетов против, скажем, 480 у Великобритании. Все военные атташе были приглашены на первые широкомасштабные авиационные маневры 1937 г.