Подиум
Шрифт:
Катя ждала. Полчаса, час. Ругалась кладовщица, которую они задерживали, звонил мастер цеха, который ждал ящики, а их все не было.
– Вечно с вашим цехом проблема, все люди как люди, а вы… Торчи тут из-за вас, никакого порядка нету. – Решительно настроенная кладовщица в любой момент могла закрыть склад и уйти оформлять какие-то свои вечно недооформленые накладные.
Когда Катю уже начинало колотить, появлялись наконец похмеленные обормоты – и тоже бурчали: оторвали, мол, от любимого занятия, наспех пришлось стакан пропускать, никакого, дескать, нет понятия
Но все это – цветочки. Хуже дело обстояло, когда подходил черед получать со склада что-нибудь дефицитное. Два орла, пронюхав об этом, сами караулили Катю.
– Пойдем, что ль, Катюш, поможем…
По дороге со склада – а доставлять груз приходилось через всю территорию КБ – они искали любой повод, чтобы отделаться от своей учетчицы. Когда она впервые увидела, какое количество полученных дефицитных материалов грузчики донесли от склада до цеха, ей стало плохо.
Катя пошла к начальнику, но тот даже слушать ее не захотел.
– Вы несете материальную ответственность! – громко кричал он на девушку. – Не умеете работать!..
Катя выбежала из кабинета начальника вся в слезах.
Потом она узнала, что Берта ходила к начальнику цеха, чтобы заступиться за нее.
Цареву опять вызвали в кабинет…
– Вы там построже с ними. Церемоний не разводите – они народец ушлый.
Катя уже видеть не могла этот народец. После разборки грузчики ненадолго притихли, а потом опять стали тащить подряд все, что бы им ни глянулось.
– Уходить тебе отсюда надо, – сказала сочувствовашая ей Берта, – пока не засосала эта рутина. Попривыкнешь, вольешься в коллектив, научишься командовать грузчиками – ума здесь большого не надо, а потом сама не заметишь, как мир сузится до размеров нашего опытного цеха. Я в свое время побоялась уйти, все думала: работа не пыльная, где такую найду, да еще рядом с домом… Вот так и сижу теперь.
Промучившись два с небольшим месяца на опытном производстве, Катя уволилась "по собственному желанию". Она решила, что сама будет искать себе работу.
Мать схватилась за голову:
– Тебе еще восемнадцати нет – кто и куда тебя возьмет? Сколько трудов стоило устроиться в эту контору! Другие сидят, и ничего, только ты самая умная.
Катя упрямо молчала. Отчим, Лев Сергеевич, не вмешивался, и она была ему за это благодарна.
Ее родной отец умер, когда Кате исполнилось девять лет. Лев Сергеевич появился в их маленькой семье спустя два года. Потом родилась Ирина. Но эти события как бы обходили Катю стороной. Она жила своей жизнью, главное место в которой занимала балетная студия. Просто бредила балетом, в мечтах видела себя на сцене. В пачке и пуантах. Настоящей трагедией стало то, что с этими мечтами пришлось расстаться. В то время ей казалось: все для нее закончилось и жизнь не удалась.
– Я-то в чем виновата? – твердила мать, когда Катя отказывалась есть и пить. – Успокойся! Живут люди и без балета.
Без балета Катя своей жизни не мыслила. Так было все хорошо, и на тебе!.. Она обладала потрясающей восприимчивостью к музыке. Мечтала о балетной школе при Большом театре. Имела представление
Неожиданно у Кати случилось настоящее ЧП. За полгода до конкурса она начала быстро расти. Элегантная дама, сидевшая в приемной комиссии, при виде резко вытянувшейся Царевой удрученно покачала головой. "Милочка моя, – сказала эта дама матери, – девочка уже сейчас на полторы головы выше всех. А что будет дальше? Даже если ваша дочь пройдет отборочные туры, – а конкуренция у нас громадная! – она себе просто не найдет партнера. Это бесперспективно". Еще дама говорила о самодисциплине, о том, что не каждый способен посвятить себя столь тяжкому труду… Много чего наговорила элегант-ная дама, и ей было плевать на Катину мечту, как и на то, что у девочки замечательная растяжка.
Мария Александровна забрала рыдающую дочь. Самым обидным оказалось то, что Катя вскоре вдруг перестала расти. Тетка же в приемной комиссии не захотела экспериментировать и рисковать. Действительно, что ей чужая девчонка без связей? Тут с такими именитыми репетиторами дети идут, а эта кто? Время для поступления в балетную школу было безвозвратно упущено.
Когда Катя осознала окончательно, что мечте не суждено сбыться, она возненавидела себя и всех окружающих. Стена, отгораживавшая ее от внешнего мира, рухнула, она стала такой, как все. Недетская обида сделала ее взрослее. «Самодисциплина» – Царева надолго запомнила это слово… Еще неизвестно, у кого она выше, эта самодисциплина, – у нее, Кати, или у этой умной тетки. Ну в кого она вытянулась как коломенская верста, в кого?!
– В отца, – говаривала мать. – У него все родственники высокие. И волосы у тебя такие красивые и густые тоже в отца.
Про отца Катя помнила только, что он все время мотался по командировкам. Его родня Марию Александровну и при живом-то отце не жаловала, а после его смерти вообще всякое общение прекратилось. Катя исключительно по напоминанию матери звонила бабушке, чтобы поздравить с очередным праздником. И все. Ей было обидно за мать, за себя, она не понимала сложных взаимоотношений взрослых и понимать не хотела… Если их не любят, зачем навязываться?
Чудесные волосы до сих пор доставляли Кате одни неприятности. Такой роскошной рыжей гривы не имел никто из ее класса. К ней по поводу волос даже приставали совершенно незнакомые люди.
– Девочка, скажи, пожалуйста, чем надо красить волосы, чтобы добиться такого изумительного цвета? – однажды обратилась к ней прямо на улице молодящаяся мадам, у которой на голове вместо прически торчали какие-то перья.
И Катерина, всегда тактичная и сдержанная со взрослыми, взорвалась: ну сколько можно?! Рядом с Царевой шел в это время ее одноклассник.