Подкидыш из прошлого

Григ Гала

Меня трясло от страшных слов, брошенных Ариной в порыве бессильной злобы.

Это был мой конец света.

Это было жестокое осознание перечеркнутой жизни.

Это был стыд за мое долготерпение и постыдное пособничество алчной женщине в достижении ее мерзких планов.

Это были угрызения совести перед Ксюшей за мое малодушие и слабость перед ложью и наглостью ее сестры.

Это было желание умереть. Сейчас. Немедленно.

Потому что жить дальше, осознавая всю безысходность ситуации, уже не осталось сил.

Весь

ужас заключался в невозможности что-либо изменить, вернуть назад.

Отшвырнув недопитую бутылку, я упал ничком на диван, надеясь забыться мертвецким сном. Но разбушевавшийся внутри вулкан жег извилины, не желая отпускать жестокую фразу: НИЧЕГО НЕ БЫЛО!

В этих словах была моя голгофа, моя плаха, на которую я согласен был опустить горящую огнем голову. Только бы избавиться от обвинения самому себе за глупость, которую я совершил, поверив лживой гадине. Поверив мерзкой твари, надругавшейся над нашими с Ксенией чувствами в угоду своим меркантильным интересам. И, что самое ужасное, – хладнокровно расправившейся с жизнью родной сестры и нисколько не сожалеющей о содеянном.

По всей видимости, организм не выдержал напряжения. Я таки провалился в сон.

Очнулся, ощущая на себе физическое воздействие чьих-то сильных рук. Они трясли меня достаточно энергично, будто пытались вытрясти душу из бессознательного тела.

С трудом приоткрыв глаза, я словно сквозь густую пелену тумана разглядел нависшее надо мной лицо Ильи. Сложно сказать, чего в нем было больше – беспокойства или гнева.

Когда он обнаружил приоткрывшиеся щелочки моих глаз, резко отшвырнул меня на диван и грязно выругался.

– Надрался, сволочь! – но тут же добавил уже помягче. – Живой, и то ладно.

Кадышев уселся в кресло, и, пристально вглядываясь в меня, продолжил:

– Какая напасть с тобой опять приключилась? Может, хватит дурить? Мне уже твои личные проблемы вот где. – Кадышев выразительным жестом обозначил, как они ему надоели. А я равнодушно продолжал смотреть на него.

– Чего уставился? Рассказывай, что опять не так?

– Ничччего ннне бббылло… Ппонимааааааешь?! – пробормотал я.

Видя, что добиться связного объяснения не получится, Илья махнул на меня рукой:

– Проспись. Завтра расскажешь, с чего ты так наклюкался. Главное, живой. А то я уж подумал…

Повозмущавшись, Кадышев уехал. Я же остался один на один с раздирающими душу мыслями. Признаться, алкоголь все еще туманил сознание, поэтому я опять провалился в сон.

Наутро, проснувшись с гулом в голове, я отчитал себя за очередную попытку заглушить боль спиртным. Это, если и срабатывает, то кратковременно. А потом состояние осложняется еще и чувством вины за слабость.

Как бы там ни было, утро расставило все по своим местам. Острота чудовищности случившегося после злополучного мальчишника, осознание, что я позволил этой вертихвостке так ловко обмануть меня, и непоправимые последствия этого обмана – все навалилось с

новой силой.

Надо было как-то жить дальше. Хотя совсем не хотелось.

Кое-как собрав себя в кучку, я поехал в офис. Кадышев встретил меня с едва уловимой усмешкой. Внешне же пытался выразить осуждение и недовольство.

– Минин, тебе не кажется, что твоя личная жизнь с каждым днем все больше мешает тебе работать? Я тут, понимаешь, зашиваюсь один. А ты заливаешь коньяком размолвки с молодой женой.

«Вот гад, еще издевается» - обиделся я на Илью. Но выяснять отношения не стал. Ведь он прав. Я ехал сюда с единственным желанием – бросить все дела и…

– Илья, мне надо уехать. Надолго.

– Вот сейчас я вообще ничего не понял. Ты о чем?

– Знаешь, меня здесь ничего не держит. А из-за того, что выяснилось вчера, я не смогу… Короче, я принял решение. Еду в Америку.

– Что за чушь ты несешь? Объясни! Или… я правильно понял твое пьяное бормотание про…

– Да, Илья. Ничего не было. Эта дрянь подсыпала мне клофелин. Что происходило дальше на протяжении почти целого года, ты знаешь. И давай больше не будем об этом.

После затянувшегося молчания я продолжил:

– Помоги мне пройти через развод... без моего присутствия. Если я останусь, не ручаюсь за себя. Боюсь, что не сдержусь. Поэтому от греха подальше.

– Как же без тебя в суде? А бизнес? – Кадышев явно растерялся.

– Я оставлю доверенность, по которой ты будешь представлять мои интересы. А с бизнесом ты прекрасно справляешься без меня.

– Но ты ведь ненадолго?

– Время покажет. Скорее, навсегда…

??????????????????????????

Глава 37

Несколько месяцев назад

Ксения

– Больно… Господи, как больно! За что они так со мной?

Я бреду по вечерним улицам. Идет моросящий осенний дождь. Холодно. Как холодно и одиноко…

Редкие прохожие торопятся поскорее добраться домой. Там их ждут.

А мне некуда торопиться. Я никому не нужна. И дома я – лишняя.

Ноги сами привели меня в кафе «Адажио». Вот и наше любимое место. Бывшее. Здесь мы с Матвеем часто бывали… А теперь все в прошлом. Я сижу здесь одна и даже не знаю, для чего приходят в кафе одинокие женщины. Брошенные. Вот такие, как я.

Говорят, спиртное приглушает душевную боль. Верится с трудом. Но надо попробовать. А вдруг, поможет. Заказываю один за другим алкогольные коктейли.

Ощущения непривычные, острые. Внутри все горит. Голова кружится. Ноги ватные. И вся я, словно не я. А сердце по-прежнему разрывается от боли. Мысли по-прежнему только о том, что происходит сейчас дома.

Убеждаюсь, что отключить мозг алкоголем вряд ли получится. Врут, что помогает. Мысли, правда, не мчатся галопом, а медленно текут, терзая душу.